«И снова Бард…» К 400-летию со дня смерти Шекспира - [106]

В итоге мы работали над текстом более полугода: подбирали варианты, добивались максимально живого звучания. Плюс собирали комментарии, чтобы подготовить двуязычный комментарий. Например, комментарии Джонатана Бейта переводили на русский, а русские комментарии, скажем, Александра Аникста, переводили на английский.

Мы брали все, что нам казалось интересным. Например, английские комментаторы «Гамлета» обычно обращают внимание на разницу между текстами в первых двух кварто и в Первом фолио. Многое из узнанного стало для нас настоящим открытием и, думаю, станет и для наших читателей. Например, в Первом кварто у могильщика нет реплики, а ведь из нее обычно делается вывод о возрасте Гамлета, а значит, его точный возраст остается неизвестен.

«ИЛ». Но ведь текст Первого кварто сильно поврежден.

А. К. Тем не менее Грегори Доран использовал и его. Вообще Доран произвел титаническую работу над текстом Шекспира, очень многое сократил и изменил. Например, в соответствии с Первым кварто, перенес монолог «Быть или не быть» из третьего акта во второй. И, как он позднее рассказывал в своих интервью о «Гамлете», в результате сразу же выстроилась логика спектакля, логика поведения персонажа. Тем самым он, во-первых, развел два больших монолога: «Один я наконец-то» в конце второго акта, по его словам, буквально наступает на пятки «Быть или не быть» в начале третьего, а во-вторых, устранил противоречие в поведении главного героя, который только что принял решение действовать, кричал «Зрелище — петля, чтоб заарканить совесть короля», а потом опять впадает в какое-то уныние… А у Дорана в конце первого акта, после встречи с Призраком, Гамлет ведет себя неадекватно. Потом, в начале второго акта, мы его какое-то время не видим, только слышим из уст Офелии, что с Гамлетом случилось что-то страшное, и тут он выходит и произносит монолог «Быть или не быть», и все очень логично.

У Дорана эта сцена еще и подчеркнута с помощью костюмов: у него «Гамлет» помещен в рамки условной современности, это условный сегодняшний королевский двор, поэтому Гамлет там — молодой английский аристократ, студент престижного университета, затянутый в костюм, с зализанными волосами, весь очень такой posh, как говорят англичане, и ведет себя соответствующе. И вот после потрясения от встречи в Призраком он выходит на сияющие полы этого дворца, где тоже все очень posh, где всюду камеры слежения, — выходит босиком, в драных джинсах, старой футболке и лохматый.

«ИЛ». Что ж, с режиссерской версией не поспоришь, хотя, может, и не случайно во Втором кварто и Первом фолио монолог «Быть или не быть» стоит в начале третьего акта — это делает роль Гамлета не такой прямолинейной, все-таки Гамлет — это очень сложный характер. Но, как по-вашему, ориентация на режиссерскую версию, которой вы придерживаетесь, добавляет что-то к нашему пониманию Шекспира? Иными словами, вот так буквально следуя за Грегори Дораном, вы хотите представить своему читателю именно режиссера или вы думаете, что таким образом можно что-то новое сказать и о Шекспире?

А. К. Когда мы делали «Ричарда II», мы прежде всего хотели представить читателю Дорана. Мы даже написали ему восторженное посвящение. Это был неожиданный Шекспир, которого мы раньше никогда не видели, и нам хотелось передать на бумаге, насколько живым может быть «Ричард II», если за него берется Доран. Работая над «Гамлетом», мы больше углубились в шекспироведение, в вопросы текста, в комментарии, в театральную кухню. Мы не ставили перед собой никаких глобальных задач, но само собой так получилось, что вторая наша книга вышла иной. Знаете, это как в калейдоскопе, когда поворачиваешь трубу, и каждый раз из тех же стеклышек складывается новый узор. Вот и наш «Гамлет» — такой калейдоскоп. Это даже не дорановский калейдоскоп, это книга, которая позволяет по-новому посмотреть на хорошо всем нам знакомого Гамлета. Очень хочется дать читателю возможность взглянуть на эту пьесу другими глазами. Мы собрали большое количество комментариев, даем отсылки к каким-то другим, в том числе российским, постановкам, перечисляем варианты кварто и фолио, указываем разницу между ними, входим в тонкости перевода. Поэтому это такой калейдоскоп, в котором мы вслед за Дораном переставляем монолог «Быть или не быть» и специально заостряем на этом внимание: читатель, отметь для себя, что монолог переставлен и переставлен Дораном по такой-то причине, а в фолио он стоял на другом месте — наверное, по такой-то. Поэтому, читая нашу книгу вместе с комментариями, предисловием и прочим, читатель, возможно, сам захочет крутить этот калейдоскоп. Так что наше издание — это уже не просто омаж Грегори Дорану и Королевской шекспировской труппе, а еще и попытка посмотреть на Шекспира под необычным углом зрения.

«ИЛ». А как читатель может получить вашу книгу? Вы собираете деньги по подписке?

А. К. Да. Когда мы задумали сделать «Ричарда II», то через соцсети пригласили всех желающих скидываться, нам необходимы были деньги на верстальщика, потому что бесплатного верстальщика не нашлось. И потом еще раз начали скидываться, когда поняли, какой у нас будет объем, сколько надо экземпляров и так далее. Мы всё посчитали, разделили на всех, определили себестоимость каждой книжки и сказали: «С вас по 1300 рублей». И собирали эти деньги в два этапа, потому что сперва мы выпустили один тираж, но после того, как я получила десятки писем с просьбой напечатать еще, нам пришлось делать второй. Тираж — это громко сказано, там всего 130 экземпляров, но мы собирали на них деньги, и все прошло успешно, только растянулось месяцев на пять, или даже больше.