И смешно и грустно - [2]

— Я случайно… — оправдывался Семеныч.

— Да не случайно… ничего толком не можешь на огороде сделать. Вон посмотри у Люси муж какой: и с деревом дружит, и автомобиль починит запросто. Вечно его просить приходится, уже и неудобно перед соседями.

— Колька слесарь по профессии, а я бухгалтер. А у меня, между прочим, зарплата в полтора раза больше чем у него! — отбивался Вася.

— Ого, какое достоинство — в полтора раза зарплата выше, а у него может быть других достоинств больше….

«Вон оно что! Люда, поди, на работе в смену, а они значит здесь… прячутся… занавесочки быстрей задергивают…», — как вспышка озарила ревность Василия. Выхватил палку из дровницы, но, вспомнив широкую Колькину спину, подобрал побольше. Перескочив через низкий штакетник и взбежав на маленькое крылечко, Семеныч с силой распахнул дверь…

….Худенькая и маленькая Люся сидела у окна на кровати совершенно голая и, наклонив голову, держала свои длинные черные волосы в тазике с травяным настоем, стоящим на табуретке. Кроме волос ей из внешности особо похвастаться было нечем, и за волосами она ухаживала с особой тщательностью и всегда ими очень гордилась.

Увидев на пороге соседа с перекошенным лицом и с дубиной в руках, Люська сначала от испуга прикрылась, потом издала дикий вопль и, схватив тазик, окатила Василия. Василий покраснел, но ей это было не видно, так как все его лицо покрылось зеленовато-коричневым настоем. Он растерялся, уронил дубинку и бросился бежать, вслед ему неслись Люськины ругательства, из которых написать можно только одно — ненормальный. Что ни говори, а ругаться она умела.

Семеныч, вытирая лицо рукавом, перепрыгнул заборчик и залетел в свой дом. «Надо же так опростоволоситься, нажалуется Кольке, он меня точно потом уделает», — размышлял несостоявшийся Отелло…

— Люсь! — крикнул он, подойдя к забору. — Извини, пожалуйста, у меня к тебе разговор есть. Ненароком получилось, я думал там не ты, а Колька.

— Ладно, подожди… сейчас оденусь.

Через три минуты появилась Люся, с какой-то чалмой на голове, показавшейся Василию похожей на маленькую тыкву из детского мультфильма.

— У меня Варя пропала, вернее, ушла от меня… — грустно сообщил Семеныч.

— Так давно пора… — начала Люся.

— Перестань… я без нее жить не буду… — расстроено перебил Вася, — А твой-то где?

— Мой-то? Дома… сказал: футбол досмотрит и приедет.

— А ты когда его последний раз видела?

— Вчера… я здесь ночевала… он же из-за этого чертова чемпионата все готов бросить и огород и все на свете, сказал — ночную трансляцию будет смотреть… потом утреннюю…

— Значит вчера… — задумчиво произнес Семеныч.

— Василий, а ты на что намекаешь — что Варя может быть с Николаем? — строго спросила Люся.

Семеныч, то переминался с ноги на ногу, то ковырял носком ботинка землю, то вертел головой и смотрел куда-то вдаль, не зная как ответить.

Люся, поджав губы и продолжая смотреть на него, вспомнила: «А почему бы и нет, этот рохля свою крышу на доме не мог починить, а Варька-то бегала все Кольку просила. А потом пока он делал, то квасу ему притащит, то полотенце мокрое, да и смотрела как-то не так на него».

— А ну, пошли за мной, — приказала Люся.

Зайдя в дом, вытащила из сумочки телефон и, уставившись в Василия, набрала номер мужа.

— Ты где, змей подколодный?!..Дома?… А почему не едешь…? А может не дома? Тогда трубку Оленьке дай… Оленька … доченька… как у вас там? …папе скажи, пусть поторапливается неча за футболом рассиживаться… и пусть хлеб по дороге не забудет купить, — так быстро переходя от высокого фальцета к своему обычному низкому грудному голосу, неестественному для такой маленькой женщины, она закончила разговор и захлопнула крышку телефона.

— Дурак ты Васька, наговариваешь на моего мужа, что попало. Да он побоится меня, что бы с кем-то романы крутить. Я ж из него потом котлету сделаю!

Василий вздохнул, в памяти промелькнул голос жены из кухни: «Вась! Тебе к котлетам рис или макароны варить?»

— Значит к другому ушла, — грустно ответил Василий, мысленно добавил: «Не одним же Колькой мир славится».

— Давно пора — только на огород приедете, уже у нее спрашиваешь: «Варёнок, а что сегодня есть будем?», — сердито сверкнув черными глазами, Люська передразнила голос Василия. — Что она хоть сказала когда уходила?

— Да не слушал я ее… футбол смотрел, одно только запомнил: «Вот уйду я от тебя…«…думал — шутит.

— Знаешь Вась, про любовников мне она своих ничего не рассказывала, не знаю даже — есть они у нее или нет. Ничем я тебе помочь не могу, ищи сам. Может на работе кого себе нашла, в понедельник придешь к ней на работу и все узнаешь. Ох, Васька, Васька, да где ж ты еще себе такую Варьку найдешь? Ищи пока горячо…

Пришел домой, телевизор включать не хотелось. Бесцельно бродил по всей квартире. Дети были в лагере, от этого чувство одиночества усиливалось и буквально разъедало все внутренности.

Уже вечером, при свете догорающего захода солнца, ворочаясь с боку на бок, Василий валялся на диване, до сна еще времени порядком много, но отсутствием Вари весь мир стал другим, даже любимый футбол стал неинтересен, ничего кроме ушедшей жены в голову не лезло.