И сильно падает снег - [11]

Разруха, неурожай и голод 1920 года так обострили кризис, что, казалось, нужен лишь малый толчок, чтобы опрокинуть Советы и большевиков.

«Голод в России» – называлось воззвание Московского Центрального бюро ПСР; оно заканчивалось так: «Долой преступную политику большевиков, мешающую действительной борьбе с голодом, усиливающую разруху и разорение. Таков должен быть лозунг». Эсеровский журнал «За народ» из номера в номер печатал программные статьи о положении в стране, которые непременно завершались одним и тем же выводом: не прогоним большевиков – не получим экономической помощи от Европы и Америки, погибнем от голода.

В решениях десятого Совета ПСР (1921) говорилось – голод «вызвал оживление в рядах партии», и теперь вопрос о революционном низвержении диктатуры коммунистической партии со всей силой жизненной необходимости ставится в порядок дня».

Выполняя волю съезда, эсеры, засевшие в Центросоюзе, профсоюзе и иных массовых общественных организациях Западной Сибири, усилили и без того напористую, яростную антибольшевистскую пропаганду среди крестьян, подбивая их на саботаж продразверстки, неповиновение Советской власти и вооруженную борьбу с ней.

Из села в село катились пущенные эсерами слухи о близком крахе большевиков. На это намекали попы в своих проповедях, о том гнусавили богомольные черницы, кликушествовали юродивые. Надоедливые слухи беспокоили, тревожили крестьян, бередя незажившие душевные раны военного коммунизма.

По ночам, тайком от чужих глаз, крепкие мужики сходились в избу к самому «башковитому» и там засиживались до третьих петухов. Выговаривали что наболело, искали и не находили выхода из тупика, в который загнала крестьянина продразверстка.

На таких негласных сходках иногда появлялся безымянный гость и начинал подговаривать крестьян на бунт против коммунистов, обещая помощь и Англии, и Америки, и Японии, уверяя, что уже по всей России горит земля под ногами большевиков и что, если качнется мужицкая Сибирь, комиссарам крышка. Только начните, вещали безымянные проповедники, сыщутся и оружие, и командиры. Красноармейцы не пойдут против своих братьев и отцов, не станут стрелять в крестьян. Перебьют комиссаров и перейдут на сторону восставшего народа...

Пропустят мужики по стакану голубоватой, вышибающей слезу самогонки, заедят соленым рыжиком либо огурцом и смолят самокрутки, не спешно ведя разговоры все об одном и том же: о разверстке, лесозаготовке да иных прочих считать их не пересчитать – повинностях. Со вздохом вспомнят доброе старое времечко, погадают о будущем. Получалось по пословице: куда ни кинь – везде клин. Терпеть дальше бесчинства «продразбойников» невмоготу, а за топор браться – боязно. Шутка ли, супротив Державы подыматься. Оторопь брала, и никакой хмель не мог ее вышибить.

Заезжие агитаторы эсеровского Сибирского Крестьянского Союза, бывшие чиновники и белогвардейские офицеры, обильно поставляли в сибирскую деревню всевозможные прокламации, листовки и воззвания, которые страстно и резко (а главное – справедливо) обличали несправедливости «большевистского владычества», сочувствовали крестьянину, подсказывали ему единственный выход из обрушившейся на его беды – восстание.

Летом и осенью 1920 года, в деревнях и селах Ишимского и Ялуторовского уездов ходило по рукам немало подобных прокламаций. Особой популярностью у недовольных крестьян пользовалась эсеровская газета «Знамя труда». Чтобы иметь представление о содержании и направлении этого издания, познакомимся с отрывком из статьи в № 3 за 1921 год...

«Новая коммунистическая буржуазия, вооруженная до зубов армией, чрезвычайной, тайной полицией, военно-полевым судом и наемной прессой, захватив в свои руки последние достояния трудящихся, взяла на себя обязательства и право разделить наши крохи поровну и раздать их по-справедливому... Она досыта, допьяна наделила только себя... Добытое добро сгнаивается на станциях, разграбляется и портится на глазах крестьянства. Хроника крестьянской жизни пестрит потрясающими фактами грабежа крестьян, обложения непосильными натуральными повинностями... Обобранные, лишенные всех прав гражданственности, живущие под страхом розги, пожара, виселицы и расстрела, крестьяне, все же восстают. Бьют темной ночью в лесу особо прославившихся своими зверствами и поборами комиссаров, топят провокаторов – деревенских коммунистов, бегающих с доносами, выделяют из себя боевые, летучие крестьянские отряды и дружины...»

Широкое хождение имели рукописные листовки. Они были написаны проще и прямолинейнее. В них приводились здешние факты беззакония продработников, назывались известные имена начальников продконторы, командиров продотрядов, отличившихся бесчинствами, мордобоем, жестокостью, Листовки призывали крестьян изгонять коммунистов из Советов, создавать мужицкие Советы, беспощадно расправляться с притеснителями, вооружаясь отнятым у продработников и милиции оружием.

Неведомо кем сочиненные, из уст в уста переходили едкие, злые припевки, без которых не обходилась ни одна вечеринка.

На вершине, на осине,

Голубок качается,

Собирайте, мужики,