...и Северным океаном - [43]

Первой находкой были сани. Норвежцы почему-то бросили их.

Между тем у поисковой партии кончалось продовольствие. Последнюю банку консервов растянули на два дня. Оставалась надежда на ружье.

Коса возле мыса Приметного привлекла внимание Бегичева. Он медленно направился вдоль нее. И вот о чем повествует дальше его дневник:

«Я увидел сожженные дрова и подошел к ним. Здесь лежат обгоревшие кости человека и много пуговиц и пряжек, гвозди и еще кое-чего есть: патрон дробовый, бумажный и несколько патронов от винтовки… Патроны оказались норвежского военного образца 1915 года».

Пришли капитан и матрос «Хеймена», молча сняли шапки. Что же здесь произошло? Решили, что один из двух, посланных с «Мод», погиб тут, на косе. У другого, должно быть, не было сил долбить вечную мерзлоту. Он сжег труп товарища, чтобы тот не стал добычей песцов.

Но кто погиб у мыса — Тессем или Кнутсен?

Что стало причиной трагедии?

Куда побрел отсюда оставшийся в живых?

Розыски продолжались до зимы, когда снежный саван надолго прикрыл тундру. Поисковый отряд прошел по Таймыру, как потом подсчитал Бегичев, 2346 верст!

Капитан и матрос «Хеймена», подружившиеся с Бегичевым, погостили у него в Дудинке, а потом вернулись в Норвегию. Шхуна ушла еще раньше. Норвежское правительство решило прекратить поиски.

Конечно, Бегичев искал случая их продолжить.

Везучим человеком был Улахан Анцифер! Судьба сводила его с интересными, значительными людьми. Работа рядом с Толлем в тесном судовом мирке, где все на виду друг у друга, — не она ли оказала влияние на дальнейший жизненный путь Бегичева? Во время поездки по Енисею боцманом-следопытом заинтересовался Нансен, нашедший, что внешне Улахан Анцифер напоминает Амундсена.

И вот Бегичеву представился случай ближе узнать еще одного исследователя. Он направлялся как раз туда, где, возможно, сохранились какие-то следы второго норвежца из команды «Мод».

Этот исследователь — Николай Николаевич Урванцев.

Он не был коренным сибиряком, родился в Поволжье. Но с 18 лет вся его жизнь, все помыслы — Сибирь.

На семь лет старше нашего века, он окончил Томский технологический институт в первый год Советской власти. С тех пор верно служил ей. Именно Урванцев стал одним из первооткрывателей норильских руд и углей — а это было в 1920 году, когда «усиленный» паек участников экспедиции составляли 200 граммов сахара и масла в месяц.

Урванцев продолжал разведку и на следующий год. Сложенная им и его спутниками бревенчатая хижина стала первым домом будущего Норильска. Затем Урванцев произвел первую рекогносцировку реки Пясины, — может, ей суждено стать водной дорогой для вывоза к морю ископаемых богатств тундры?

Далеко не все верили в возможность использования норильских руд. Но Урванцева поддержал Дзержинский. Работы продолжались, удалось найти достаточно богатое медно-никелевое месторождение. В 1926 на Енисей пожаловала уже многолюдная экспедиция для более полных исследований.

Но все это и многое другое еще впереди, а в 1922 году Урванцева особенно интересовали водные пути. Зимой он побывал на озере, в которое впадает близкая к месторождениям речка Норилка, и откуда уходит к океану Пясина. Летом наметил спуститься по реке до устья и оттуда морем пройти на Диксон.

Услышав об этом, Бегичев разыскал Урванцева. Они были знакомы, геолог знал о поисках спутников Амундсена. Место для Бегичева в рыбачьей лодке сразу нашлось.

Спускались по течению без особенной спешки, делая промеры. Глубины были разными, но в общем достаточными для прохода судов по большой воде, до осеннего спада.

Урванцев был исследователем несколько иного склада, нежели Толль. С такими Бегичев еще не встречался. Ну вот — спуск по Пясине. Его и экспедицией не назовешь. Какая уж тут слава, какие открытия!

А ради чего все затеяно? Для государственной пользы. Не похож Урванцев на мечтателя, суховат, деловит. Но послушаешь его — мечтатель. Только в помыслах не поиски непознанных земель, а города, рудники, заводы в тундре. Далеко его заносит! Мужик, однако, дельный, в работе трехжильный, сноровистый, у такого есть чему поучиться даже таймырскому следопыту…

К началу августа лодка была уже в устье Пясины. Богатые места, много дикого оленя, гусей, всюду песцовые норы. Бегичев прикидывал, как сюда лучше добираться из Дудинки для промысла.

Лодка вышла в море. Старались держаться поближе к берегу. Как-то, приглядывая место для ночевки, увидели в воде белые пятна.

Урванцев подумал сначала, что это куски кварца. Нет, не похоже. Причалили.

В воде плавали листы бумаги с записями на английском языке.

Немедленно взялись за поиски. И вскоре нашли пакет из непромокаемой материи. Сохранился адрес: «Господину Леону Амундсену, Христиания. Почта, рукописи, карты, зарисовки».

Леон — брат Руала Амундсена!

В руках Урванцева был пакет, ради доставки которого погибли двое.

При тщательном осмотре нашли другой пакет, адресованный институту Карнеджи в Вашингтоне. Третий, видимо, побывал в медвежьих когтях, и его содержимое превратилось в размокшие, разрозненные листы, на которых проглядывали лишь отдельные слова.

Бегичев подивился тщательности, с которой Урванцев описывал каждый найденный предмет: где лежал, каково состояние. А предметов было много: инструменты, походная аптечка, бритвенный прибор, пуговицы, нитки, крючки, обрывки одежды.