И пусть я погибну - [11]

— А где будете вы?

— Завтра я пришлю письмо с нарочным, в котором будут подробные указания насчет того, как Хейден найдет меня. Вы получите письмо без пятнадцати четыре. До встречи со мной у Хейдена будет ровно полчаса.

— А если он не согласится?

— Тогда в четыре тридцать я иду в ФБР,— сказал Бэкстер, стараясь придать своему голосу максимум непринужденности. Конечно, ни она, ни Хейден не могли знать, что в ФБР уже зло посмеялись над ним.— И передайте Хейдену, что он может явиться и не один, но пусть обязательно придет сам лично. Потому что еще до нашей встречи на условленном месте я буду знать, идет он сам или подослал кого-либо из своих мальчиков. Пожалуйста, не забудьте напомнить ему об этом.

— Хорошо, я все передам ему,— ответила Кнэпп. Она враждебно смотрела на него, стараясь раскусить его замысел.

— Ни с кем другим, кроме Хейдена, я не стану разговаривать,— твердо сказал Бэкстер.— И еще передайте ему, что нам есть о чем поговорить, прежде чем он постарается пристрелить меня. В отличие от вашего приятеля на Десятой авеню есть такие люди, сама смерть которых уже говорит сама за себя.

— Что вы имеете в виду?—спросила девица.

— Вашего вчерашнего приятеля, с которым вы обедали,— ответил Бэкстер.— Ведь он так и не смог высказаться, потому что не знал всего того, что должно было случиться. И действительно, нетрудно представить себе такую ситуацию: вот парень, которого разыскивает полиция, ему делают пластическую, операцию, обрабатывают раствором его пальцы, сам Хейден помогает ему всеми силами, вы любезно кокетничаете с ним, а ему и невдомек, что судьба его уже решена. На свой счет у меня нет никаких иллюзий, мисс Кнэпп. Но мне бы не хотелось оказаться на месте этого парня. Если уж это и случится, то все, что я вам говорил, станет достоянием гласности.

Девица молчала.

— Ну так как, мисс Кнэпп?

— Хорошо, я передам ваше письмо. Но больше я не могу вам ничего обещать. Вы пришлете мне свою записку без пятнадцати четыре, да?

— Да, ровно без пятнадцати,— сказав это, Бэкстер опустил стекло перегородку.— Пожалуйста, выпустите меня здесь, а даму отвезите обратно в «Чандлер».

Машина остановилась у тротуара. Бэкстер вынул деньги, протянул водителю.

— Этого должно хватить и на чаевые.— И, повернувшись к Кнэпп, добавил: — Спокойной ночи.

Взглянув на него, она слегка покачала головой: «Играешь с огнем, братец».

Бэкстер еще раньше определил, что они находятся около станции метро «Центральный вокзал». Он быстро спустился в метрополитен, сделал несколько ложных пересадок, пока не убедился, что Флоренс Крэпп не следит за ним. Затем доехал до Лексингтон авеню и только после этого через весь город поехал домой.

Открыв дверь, он зажег свет и некоторое время постоял, глядя на свои ключи. Два ключа были особенными. Из них один от квартиры Пенни. Его взгляд упал на стакан с виски, стоящий на тумбочке у кровати. Про себя он подумал, что у него все-таки есть сила воли отказаться от спиртного. Ему еще надо было кое-что сделать. И он не мог полагаться на то, как он будет чувствовать себя после выпитого.

Он достал из стола коробку с писчей бумагой, ручку, чернила. Сел за стол, закурил сигарету и, немного подумав, написал крупным, разборчивым почерком:

«Восток, 37-я улица, дом 125. Нажмите на кнопку против таблички без фамилии. Поднимитесь на лифте на пятый этаж. Дверь квартиры будет открытой».

Сложив бумагу, он вложил ее в конверт. Заклеив его, надписал: «Отель «Чандлер», Флоренс Кнэпп. Передать лично». Он снова взглянул на стакан с виски и взял другой лист бумаги. Долго сидел в раздумье, курил, наконец начал писать: «Милая, дорогая Пенни...»

И он детально, со всеми подробностями описал все, что произошло с ним, начиная со своей встречи с Джоном Спенсом в баре О’Коннела и кончая разговором с Флоренс Кнэпп.

«Если план, который я теперь разработал, удастся,— писал он,— то вы с Джоном сможете убедиться в том, что я говорил правду. Если же все кончится неудачей, то по крайней мере ты будешь знать, что я не лгал. Сейчас мне трудно передать тебе все то, что я чувствую. Вряд ли я смогу выбраться из этой истории живым. Ты спросишь, страшно ли мне? Если хочешь знать правду, то очень. Но ведь у меня нет другого выхода. Ты, наверное, думаешь, что же все-таки со мной случилось? Почему в этой ситуации я могу смотреть в лицо .опасности и не бежать, как мальчишка, от той ответственности, которая связана, например, с работой, женитьбой? Неужели, правда, есть то желание смерти, о котором часто говорят герои боевиков? Мне же страшно хочется жить, я даже не могу высказать, как сильно это желание. Тем не менее мне кажется, несмотря на всю дикость и невероятность этого, что перед лицом такой реальной опасности все остальное выглядит детской забавой. Интересно, как ты думаешь, если я останусь жив и окажусь прав, то сможешь ли ты... Да, действительно, мы очень много фантазировали в прошлом. Теперь настало время посмотреть, что из этого получится. Может быть, я увижу тебя еще до того, как ты получишь это письмо, а может быть, голландец Хейден к этому времени уже пристрелит меня. Но в любом случае знай, что я всем сердцем люблю тебя, дорогая Пенни, и что мы еще будем счастливы, я очень хочу надеяться».