И пусть их будет много - [74]
Мориньер сощурил глаза, улыбнулся холодно:
— Три. Три мотива — и ни одного правдивого. Вы ведь не думаете, господин Легюэ, что я сочту этот ваш крик души — действительной причиной, по которой вы желаете оставить дело всей вашей жизни, которое, к слову, до сих пор приносило и, полагаю, несмотря на все ваши жалобы, и теперь приносит вам немалый доход?
Старик вздохнул, завозил руками по подлокотникам кресла. Смотрел в сторону. Раздумывал. Наконец, выговорил, выдавил:
— Конечно, это не главная причина, монсеньор. Главная — заключается в том, что я боюсь… Очень боюсь. Я перестал спать. Совсем.
Он взглянул на Мориньера.
— Я не должен вам этого говорить. Вы не поймете. Для вас они — свои. Теперь уже вообще ничего не исправить! Остается умереть. Или бежать!
По лицу Мориньера скользнула тень. Он услышал. Ни переспрашивать, ни уточнять не стал. Вообще ничего не говорил. Ждал, когда утихнет истерика. Когда старик иссяк, устал, сдулся, — будто бы потерял в объеме, и без того незначительном, — Мориньер посмотрел на него пристально:
— Теперь говорите! Спокойно и внятно.
— Ваши "братья" убили моего друга и его помощников. Вонзили по ножу в сердце. Каждому.
— Мои братья?
— Эти ваши "ученики Лойолы". Проклятые иезуиты!
— А, вот оно что…
Мориньер опустил руку на голову псу, ткнувшегося носом ему в колено.
— Ну… рассказывайте, куда вы вляпались?
Слушал внимательно. Гладил собаку по голове.
Та замерла, положила свою большую голову Мориньеру на ногу. Только еле-еле покачивала хвостом.
Дослушав до конца, спросил ледяным тоном:
— Вы, вероятно, забыли о нашем уговоре, любезный Легюэ, — не браться ни за одну недостаточно прозрачную сделку. Вы решили, что за давностью лет договор наш потерял силу?
— В последнее время дела шли совсем не так хорошо, как прежде, — ответил тот, виновато опустив голову.
Мориньер задумался. Извинения, обильно приносимые теперь стариком-арматором, его не трогали ни в малейшей степени. Но ситуация ему не нравилась. Она ставила под удар все его ближайшие планы.
Мог ли быть старик прав? Мог ли в этом грязном, нелепом деле быть замешан Орден? Теоретически — мог. Теоретически. Но Мориньера смущала очевидная, несмотря на весьма серьезные последствия, "легковесность" операции.
Итак, некто обратился к Легюэ с предложением ввезти груз в Марсель, не проводя его через таможню. В этом нет ничего странного — половина грузов, выгружаемых в порту, так или иначе являлась контрабандной. А Легюэ — человек в Марселе достаточно заметный. Со стороны глядя — богатый судовладелец со связями и возможностями. Так что выбрать Легюэ из ряда конкурентов, опираясь на так называемое "внешнее впечатление", эти люди могли. Но если так, и эти его, так называемые "братья", действительно опирались исключительно на первый взгляд, то Орден тут точно ни при чем. Уж кто-то, а иезуиты были прекрасно осведомлены обо всех дельцах Марселя — в деталях знали о каждом все. Знали, как этот "каждый" ведет дела, что от него можно ожидать, даже — когда и с кем этот каждый спит. Никакая информация не может быть в серьезных делах лишней.
Между тем, и связи, и возможности Легюэ были гораздо более ограничены, чем это казалось на первый взгляд. Сам Мориньер чаще всего использовал арматора втемную. Проводил по уже отработанной, отлаженной схеме. Так было проще и безопаснее — и для него, и для самого арматора. Со стороны операции подстраховывали, действительно, серьезные люди. Но в последнее время, после ареста Фуке и связанным с ним расследованием и чистками на местах, многим из них пришлось залечь на дно. Поэтому и дела Легюэ, как он выразился, "стали идти совсем не так хорошо, как раньше". Мориньер в связи с вышеупомянутыми событиями вынужден был свернуть большую часть своих операций.
Так что Мориньер знал о действительных возможностях Легюэ все. Но не препятствовал попыткам арматора представить себя более значительным. В конце концов, от того, насколько человек выглядит убедительно, напрямую зависит его заработок.
Итак, если эти "его братья", действительно, считали, что возможности Легюэ достаточно велики — они к иезуитам не имеют никакого отношения.
Между тем, Мориньер не мог не признать, что некоторый дух, наводящий на мысль, что Орден может иметь к этому какое-то отношение — в деле был. Мимолетный. Как если бы кто-то знал понаслышке о том, что и как устроено в Ордене, и, опираясь на внешние признаки, тоже решил "создать впечатление" — не всерьез, рассчитывая исключительно на уважение и страх, которые большинство жителей города испытывали к Ордену.
Было еще нечто, что вызывало у Мориньера много вопросов. Ввезя в город контрабандный груз, они доверили дальнейшее сокрытие его другу Легюэ — человеку, держащему в городе погребальную контору. Могло это быть случайностью? В общем, да. Но такие случайности Мориньер не любил.
