И пусть их будет много - [53]

Она кокетливо улыбнулась капитану Лагарне, заставив учащенно забиться его сердце.

— Вы видите, в этом доме младенец, которому от роду еще нет и двух дней. Вы можете, конечно, если это необходимо, осмотреть дом и другие помещения, но не позволяйте вашим драгунам набиваться сюда всем сразу. Шум и суета могут навредить ребенку.

Она придала голосу строгости:

— Ну, что вы копаетесь, господин Флобер? Сделайте уже то, что я вам сказала!

Тот раскрыл, наконец, кожаный мешочек, вынул оттуда монеты.

— Возьмите деньги, Фанни, и купите, что посчитаете нужным.

— Графиня, позвольте мне сопровождать вас, — Лагарне сделал шаг ей навстречу.

Клементина взглянула на капитана с благосклонностью, качнула головой.

— Капитан Лагарне, вы видите, я всегда в сопровождении верной шпаги. Мой супруг, граф де Грасьен, запретил мне выходить за пределы замка без сопровождения, и я всегда следую его совету.

— Это очень мудро, мадам, — он заулыбался. — Позвольте тогда хотя бы отправить с вами двух своих солдат. Трудно предсказать, что выкинет дикий зверь, почуявший опасность. Так что, пока бунтовщик не будет пойман, вам придется потерпеть наше присутствие. Мы, если позволите, как и прежде, расположимся лагерем возле вашего замка. Это позволит нам, не создавая дополнительных хлопот вашей милости, выполнить наш долг.

Она кивнула, соглашаясь.

— Хорошо, капитан. Решительно, следует скрепить наши договоренности обильным ужином, от которого вы, надеюсь, не откажетесь.

Она не заметила бешеной радости, мелькнувшей в глазах капитана, но зато радость эта не ускользнула от внимания Одижо, который следовал за Клементиной, сопровождаемый затаенными вздохами облегчения. Фантина с ребенком на руках стояла на пороге дома, и краска постепенно возвращалась на ее лицо.

* * * *

Радужное настроение, в котором Клементина выходила утром из замка, покинуло ее. От непринужденного веселья не осталось и следа. И теперь она шла с трудом, чувствовала каждый камушек, каждую колючку под ногами. Хоть солнце по-прежнему жарило вовсю, Клементина начала мерзнуть.

Увидев небольшой камень у дороги, она присела, чтобы обуться. Но от напряжения, от беспокойства, охватившего ее, она никак не могла справиться с узлом, которым связала между собой привезенную из Новой Франции обувь.

Одижо не стал дожидаться, пока драгунам станет заметна нервозность молодой женщины.

— Разрешите, я помогу вам, — забрал из ее рук мокасины.

Ловко развязал узел, потом опустился на одно колено.

— Позвольте, графиня, — сказал он.

Одижо легко, как будто делал это в своей жизни не раз, надел на нее мягкие, из оленьей кожи, мокасины, обвязал шнуровку вокруг щиколоток, опустил отвороты.

Быстро покончив с этим нетрудным делом, он вскинул голову, поймал растерянный взгляд Клементины и ободряюще улыбнулся.

— Ну, вот и все!

Поднялся, подал ей руку.

Драгуны, остановившись невдалеке, с любопытством наблюдали эту пикантную сцену. Гадали, переговариваясь шепотом, насколько близкими могут быть отношения графини с этим смуглым прохвостом. Судя по тому, как ловко он управляется с этой странной обувью и как нежно держит маленькие ножки графини в своих руках… Оба улыбались понимающе.

А Клементина в этот момент давала себе слово никогда больше не ходить босиком, дабы не попадать в глупые ситуации.

Драгуны тенью двигались за ними, ведя коней под уздцы. Не отставали ни на шаг до самого замка.

— Вы меня простите, господа, я не приглашаю вас войти. — Клементина была сама приветливость, скрывала за доброжелательной улыбкой раздражение. Она досадовала на Одижо, который попался ей сегодня на пути, на себя, что влезла в эту историю, и, уж конечно, на этих драгун, что так нахально уставились теперь на нее.

Клементина решительно сделала несколько шагов по ступеням, ведущим в дом. Не оборачивалась. Надеялась, что Одижо следует за ней.

Тот оказался сообразительным. Он быстро понял, что за спасительный прутик протянула ему "госпожа графиня", и успешно, даже с некоторым удовольствием, играл свою роль.

* * * *

Одижо играл ее довольно успешно почти весь вечер. Говорил немного, но легко. Рассказывал байки, сам же беспечно над ними смеялся. Потом вдруг замолкал, отодвигался, откидывался на спинку стула. Уходил в тень, становился незаметен.

Передавал инициативу Бриссаку. Клементине показалось, между этими двумя мужчинами образовалось своего рода взаимопонимание. Во всяком случае, Бриссак громче других хохотал над шутками "Флобера" и даже пару раз, будто бы в порыве восторга, по-свойски, — казалось, он сто лет с ним знаком, — хлопнул того по плечу. "Флобер" улыбался лениво: "Да, ладно, в самом деле… Чего уж там… Я и не такое могу откаблучить".

Увидев впервые это выражение на лице бунтовщика, за которым столько времени безуспешно гонялась армия величайшего из королей, Клементина не сумела удержаться от улыбки.

Вдруг поймала на себе его внимательный взгляд из-под прикрытых век. Смутилась. "Он очень непрост", — подумала.

Растерялась, осознав, что не испытывает к нему антипатии. Это было странно и… неприятно.

Из всех присутствующих только де Ларош периодически бросал на Одижо неприязненные взгляды. Последний, казалось, взглядов этих не замечал. Улыбался рассеянно — всем и никому.