... и пусть это будет Рязань! - [5]

…Идет зима, колхозы поделили урожаи. В деревенских клубах мирно шелестят газеты. «Испания, Испания!» Крестьянские делегаты возвращаются с районных и областных съездов, хозяева своей свободы и чести. Но если полистать в архивах эти желтые орленые документы, то чудится — доселе еще напитан рязанский степной ветер тихоньким плачем застеганного ребенка. Вспомянем же, товарищи рязанцы, скорбное житье отцов ваших, чьи кости тлеют на безымянных рязанских погостах!.. И вы, счастливые рязанские дети, начиная жизнь, помните всегда семилетнюю «бабу рязанскую» Марфу Иванову и любите, крепко и гордо любите вашу новую и светлую родину!

Несмотря на это осатанелое кровососание, дробление и обеднение дворянских хозяйств прогрессировало. Случалось, пропившиеся дворяне шли в дворники к купцам; появлялись села, сплошь населенные дворянами (например, село Бардаково, Спасского уезда). Обеднение вызывало новый нажим на мужика. Господские запашки утраивались, крестьянские оброки с 25 р. серебром поднялись до 50. Уже и вырождение грозило рязанскому крестьянству: приостанавливалась рождаемость, мельчала самая порода. В 1853 году дворяне через губернатора просили правительство снизить для рекрутов норму роста с 2 арш. 4 вершк. до 2 арш. 2 вершк., что и было сделано годом позже, когда солдат густо потребовался для Крымской кампании. В забитом до немоты рязанце и мысли не рождалось о протесте; единичные исключения не в счет. Похитрей — откупались на волю, посмелей — уходили в бродяги, и был случай, когда один кучер, слезши с облучка, вскинул вожжи на сук и неторопливо повесился на глазах у параличного барина, чтоб отомстить ему за свою муку. Тучи разинская и пугачевская прошли стороной, а Екатерина (1762) и Николай (1824) настоятельно «призывали» крестьян к повиновению. «Эх, побоялся бы ты бога, дал бы вздохнуть!» — болтнул один откровенный старичок кн. Оболенскому и поехал на каторгу. Пробовали иные посылать ходоков в столицу с жалобами, и те отправлялись, суровые и пешие, таща в котомке пуки вырванных бород и бабьих кос. Была удивительна глубокая, почти религиозная вера народа в высокий, как бы надмирный человеческий закон. Горек и страшен слог этих мужицких слезниц; «О, всещедрый Земной Господи, Великий Государь Император и защита своей Монархии, защити и помилуй подданных своих десной своей царской рукою, аки Высший Создатель над бедными и разоренными от ненавидящихся, старшинствующих разно помещиков над подданными Вашего Императорского Величества!..» В ответ наезжали лихие молодцы с батогами или уговорами, и неоднократно земной господь разрешал помещику подвергнуть крестьян «законному наказанию за несправедливый донос». Трудно поверить, чтоб пелись в эту пору песни на Рязани, хотя бы даже унылые и долгие, как зимний вечер при лучине. Какая могучая твоя жизнеспособность, русский народ, брат по страданию всех подъяремных народов империи!

Словом, нужно было время, чтобы однажды крепостной Пахомов, собравшись с силами, закричал на всю губернию: «евто же все разбойники, держите их, бейте до смерти!» Не с того ли и начался молчаливый сговор мужиков? Сперва попросту секли своих господ, угощали мышьяком в моченой брусничке, поджигали их кладовые, лупили топорами, цепами, вилами, железной балдой в затылок, — еще недружно, в одиночку, а потом с рваными ноздрями и потухшим взором плелись в каторжную страну Сибирь. Когда забывались расправы, снова начинались массовые бунты, и губернатору П.П.Новосильцеву, как вихрь скакавшему из Рязани на очередное людское пожарище, вдоволь приходилось потрудиться над их усмирениями. Некрасов отметил в свое время эту самоотверженную работу в стихотворении «Бунт».

Вороха старых газет лежат на тесном столе в приделе бывшего собора. Веет скукой от этих сыроватых казенных полос, но в них заключена вся общественная жизнь Рязани. Мы пришли сюда в ноябре, так полистаем же и другие, давно минувшие рязанские ноябри.

Итак: 1866.

Объявление: — Удостоенное наградами красильное заведение Любонтьер (на Почтовой ул., д. Пучкова) имеет честь довести до сведения, что здесь производится крашение церковной одежды, штофной и парчевой; крашение бархатных камилавок в фиолетовый цвет, крашение и отделка страусовых перьев, блонд, кружев, тарлатану, стеганых одеял без распарыванья. — Хроника: — Из Зарайска. Польский мятеж, подавленный мудрым правлением нашего государя, вызвал пожертвование в г. Зарайске. Кроткие и умные меры, предпринятые для его подавления, — беспримерные в истории. В память этого вырванного из отечества зла в г. Зарайске при храме Благовещенья содействием церковного старосты И.И.Салтыкова выстроен придел во имя архистратига Михаила, в честь покойного начальника северо-западного края, гр. М.П.Муравьева. — В городе. — В час пополудни г. испр. д. Ряз. Губернатора ст. сов. Болдырев открыл губ. земское собрание речью, которая произвела как на господ гласных, так и на присутствовавших в зале собрания приятнейшее впечатление. Г. председатель собрания губернский предводитель А.Н.Рапкин и прочие гласные приветствовали Н.Е.Болдырева искренним пожатием руки и проводили его до дверей собрания.