И пусть даже одержимые злом - [18]

Перепуган международной шпионской шайкой, пытающейся выкрасть планы размещения ракетной установки?

Звучит не очень-то правдоподобно. Как мог рыбак-индеец оказаться связанным со шпионами? Нет, ерунда какая-то. Где же тогда истина? Он оглядел комнату, пытаясь представить, как Ивлин Клауд боролась с этим напавшим на нее светловолосым человеком, как она сорвала с его шеи медальон и как она затем упала под ударами томагавка.

У Инид Мэрфи светлые волосы.

У Пита Рэмбли, агента по сдаче недвижимости, такие же.

И такие же волосы у Фредди Бартона, прибывшего сюда с вполне определенной целью: участвовать на своем «Вороне» в завтрашней регате.

А сколько вообще светловолосых на острове? Зак невесело усмехнулся при этой мысли. И сколько светловолосых способны совершить убийство? Он пожал плечами, еще раз оглядел комнату и с мрачным видом вышел на кухню.

Кухонное полотенце удивило его — он был уверен, что полиция не оставила бы его здесь. И все же оно висело на крючке над раковиной, а на нем — большое кроваво-красное пятно. Он с сомнением покачал головой и подошел к полотенцу поближе. В кухне стоял специфический запах, так пахнет…

Скипидар?

Конечно. Эти художества, которыми занималась Ивлин Клауд, ее сувенирные томагавки. Он снял полотенце с крючка и понюхал пятно. Краска. Не кровь, а краска. Он улыбнулся. Иногда получается весьма забавно, когда вы автоматически принимаете краску за кровь. Но висело ли здесь полотенце вчера? Он попытался восстановить в памяти, как он вошел в кухню вчера во второй половине дня, когда обнаружил тело. Он наверняка заметил бы это яркое красное пятно. И если тогда полотенца здесь не было, могла ли краска оказаться на нем позже?

Вчера вечером? И кто мог оставить это пятно? Джон Клауд? Перед тем, как они с сыном спаслись бегством?

Но почему?

Красная краска.

Ведра с краской стояли на террасе. Зак бросил полотенце и вышел на террасу. По крайней мере дюжина банок с краской стояла среди разукрашенных томагавков. Из них четыре банки были наполнены красной краской. Но только рядом с одной из этих четырех банок лежала отвертка. Он взял отвертку и подковырнул ею прилипшую крышку. Банка была почти доверху наполнена такой же яркой красной краской, как на полотенце. Не эту ли банку открывал Джон Клауд прошлой ночью или сегодня рано утром? Краска в банке выглядела нетронутой. Он взглянул на кисточки, лежавшие на куске холста на деревянном полу веранды. Все они были тщательно вымыты и вытерты. Ни на одной из них не было следов красной краски. Но если Джон Клауд ничего не раскрашивал, то зачем же тогда он открывал эту банку? Или же, использовав кисточку, он затем просто вытер ее?

Кухонным полотенцем?

А почему бы и нет? Он вытер им свои руки, разве не так? Зак еще раз обвел глазами веранду. Перепачканные разноцветной краской тряпки валялись на столе в дальнем конце веранды. Он подошел к ним. Ни одной из них не пользовались уже долгое время, во всяком случае сегодня утром точно не пользовались. Джон Клауд вытер пятно красной краски, и вытер он его кухонным полотенцем. Если только этот человек не был совершенным недотепой, такой поступок указывает лишь на то, что кто-то очень спешил. Но каким образом он испачкался краской? О крышку. Конечно. Ее невозможно было коснуться, не испачкав пальцев красной краской.

Зак вернулся к банке с красной краской. Повинуясь какому-то внутреннему движению, он сунул жало отвертки в банку и почувствовал, как оно на что-то наткнулось. Он еще раз потыкал отверткой. Внутри банки было что-то твердое и упругое. Он бросил отвертку, закатал рукав, снял часы и сунул руку в банку. Когда он вынул руку, в ней оказался прямоугольный сверток. С руки и свертка капала краска. Зак бросил пакет на холстину и попытался развязать прочную бечевку, которой был обмотан пакет. Бечевка намокла и не развязывалась. Он вернулся на кухню, вытер руку о кухонное полотенце, а затем поискал в кухонном столе нож.

Пока он перерезал веревку, пальцы его дрожали. Он осторожно развернул промокшую оберточную бумагу. Под ней оказался клеенчатый кисет. На мгновение он удивился, зачем понадобилось совать табачный кисет в банку с краской, но затем развязал кисет, сунул туда руку и обнаружил еще один сверток; на этот раз оберточная бумага не была испачкана краской. Он разрезал бечевку и развернул сверток. Глаза его широко раскрылись от удивления.

Он смотрел на сто тысяч долларов купюрами по одной тысяче.

В это мгновение он услышал шум приближающегося по грунтовой дороге автомобиля.

Глава двенадцатая

Он замер.

Первая его мысль была: полиция возвращается. Сегодня утром ему везло, но, вероятно, полоса удач уже заканчивается. Если они опять бросят его за решетку, как он сможет уехать с острова? А ему во что бы то ни стало нужно попасть на паром в 13.45, нужно, чтобы это увидели, нужно быть в Провиденсе к 5.00. И если это полиция…

Он поспешно сунул банкноты в карман брюк. Автомобиль приближался. Зак быстро подошел к столу с перепачканными краской тряпками, отвинтил крышку от бутылки со скипидаром и щедро плеснул им на руку. Когда автомобиль подъехал к дому, он уже вытирал последние следы красной краски. Он опустил рукав, застегнул ремешок часов и спокойно спустился с крыльца.