И петь нам, и весело петь! (КСПшные анекдоты от Берга) - [22]

-- Так что вы там пели? -- спросила меня строгим голосом старой девы самая пожилая дама -- старший референт, -- про жену советского посла?

-- Не советского, а французского, -- робко возразил я.

-- Ах, французского? Ну, это уже полегче. Ну-ка, спойте нам, пожалуйста.

И я без всякого аккомпанемента и без особого удовольствия, осипшим от новогодних застолий голосом, спел им эту песню. Народ за столами заметно оживился.

Ну, ладно, -- сказала пожилая дама, и в ее металлическом голосе зазвучали смягчающие нотки. -- Идите. Только больше этого, пожалуйста, не пойте.

Станислав Колеников (Москва) добавляет:

-- На концерте в Черноголовке (поселок в Московской области -- В.Л.) Городницкий рассказал самое свежее продолжение приключений этой песни.

Приходят к нему его какие-то знакомые (или сослуживцы) и приносят совершенно бульварную книжку, где основной сюжет крутится вокруг траха главных героев. И вот в перерыве между трахами, на какой-то вечеринке главный герой поет своей возлюбленной песню на незнакомом ей языке. Она спрашивает: "Что это?", и он отвечает: "О, это песня на русском языке. Написал ее русский летчик, сбитый нашими во Вьетнаме (американцами, то-бишь), он потом много странствовал по свету, а эта песня написана им, когда он был в Сенегале и имел страстный роман с женой французского посла..."

Горький вкус победы.

Случай, где все было "с точностью до наоборот", рассказывает Михаил Волков, некогда московский, а ныне израильский автор:

-- Литовка текстов в МДСТ (Межсоюзном доме самодеятельного творчества) в Москве.

Я принес очередную пачку текстов работавшему там в то время (год примерно 84-85-й) Диме Хоменко. Он просмотрел их и остановился на песне "Матч по забиванию гвоздей головой в стену" о соревновании советской и американской команд в указанном виде спорта.

Дима говорит:

-- Жалко, хорошая песня какая, а залитовать не могу.

-- Почему? -- спрашиваю. -- Наши же там выиграли, все патриотично...

-- Знаешь, в данном случае лучше бы проиграли.

"...И стало слово плотью".

В 1981 году, вскоре после XXV слета московский КСП в очередной раз был разогнан властями. Всех предупредили: никаких слетов! Когда, тем не менее, куст "Феня" попытался провести в первую годовщину смерти Высоцкого слет его памяти, участников встречали на платформе милицейские наряды и, не давая сойти с нее, сажали во встречную электричку.

Через считанные недели после этого эпизода двое лидеров "Фени" один за другим уехали работать на КАТЭК (если кто уже забыл -- "Канско-Ачинский топливно-энергетический комплекс"; попросту говоря, месторождение бурых углей в малоосвоенной части Восточной Сибири).

Таким образом, известное выражение "послать к ядрене фене" обрело после этой истории совершенно точный географический смысл.

Есть в жизни счастье!

Вспоминает Александр Городницкий:

-- ...У меня почему-то с первых дней пребывания на "Крузенштерне" сразу же не сложились отношения с нашим замполитом.

Конфликт с замполитом, чреватый для меня потерей загранвизы, еще обострился после того, как по его приказу судовая трансляция с утра до ночи беспрерывно на полную громкость передавала одни и те же, безумно всем надоевшие за полгода плавания, песни с нескольких затертых пластинок. Среди прочих была там особенно опостылевшая мне лирическая песня на слова Михаила Танича "Девушки сидят на подоконнике -- обнявшись, вполголоса поют". В конце песни говорится, что девушки ее "оборвут, не кончив, и сор смехом побегут с ребятами в кино, и уходит песня грустным эхом через запотевшее окно". Песня эта, крутившаяся много раз на дню, обрыдла нам особенно, но замполиту она нравилась, и просьбы ставить ее пореже успеха не имели.

В тот день, по случаю женского праздника 8 Марта, обед в кают-компании, где мы, штатские, сидели в самом конце офицерского стола, был праздничным. Павел Васильевич (П.В.Власов, командир парусника "Крузенштерн" -- прим. сост.), по случаю праздника, надел парадную тужурку с многочисленными орденами. Слева от него, как и положено, сидел замполит, справа -- старпом. Подали борщ, и замполит налил себе полную тарелку. И тут, как назло, снова зазвучала эта несчастная песня. Я решил идти ва-банк.

-- Павел Васильевич, -- громко спросил я через весь стол, -- разрешите обратиться?

-- В чем дело? -- спросил он подозрительно.

-- Почему в День советских женщин у нас парадно поют такие идейно невыдержанные песни?

Офицеры, разговаривавшие за столом, отложили ложки и стали прислушиваться. Замполит, кося на меня недобрым глазом, тем не менее набрал в рот полную ложку борща. Это-то его и подвело.

-- Ну, как же, -- продолжал я, -- вы послушайте, какие оскорбительные, пошлые слова про наших женщин звучат в той песне!

-- Какие? -- покосившись на набравшего в рот борщ замполита, снова спросил Власов.

-- А вот про них говорится, что они "оборвут, не кончив и со смехом".

Тут замполит от неожиданности и возмущения поперхнулся и весь свой борщ выдал на ордена парадной тужурки командира. Над столом повисла мертвая тишина.

-- За борт, -- брезгливо отряхивая салфеткой ошметки капусты с лацканов, коротко бросил командир.