И овцам снятся пастухи - [25]

Мати чуть-чуть плеснул мне рома.

— Тебе больше нельзя, — Пояснил он.

Я не стал с ним спорить и выпил. Поискав глазами банку, и не обнаружив её, я уставился на Мати. На мой немой вопрос он развёл руками и смущённо улыбнулся.

— Со своими работодателями познакомишь? — Спросил я Шона.

— Что за вопрос! Они сами жаждут встречи с тобой. Милые старички, они тебе понравятся, — Шон усмехнулся. — Мы уже на полпути к ним.

— Мы что, уже летим? — Я недоумённо воззрился на Шона.

— И уже довольно давно, судя по моим ощущениям, — Сказал Мати. — Я тебе уже битый час глазки строю.

Я поднял со стола вилку и подвесил её между двумя пальцами. Вилка заметно отклонилась в сторону от вертикали.

— У меня одного здесь вестибулярный аппарат не работает? — Осведомился я.

— Пить надо меньше, — Сухо заметил Мати.

— Что, съел, профессор? — Шон расхохотался. — Ты бы так и не полетал на звездолёте, если б я тебя не вытащил. Здесь ориентация напрочь отказывает из-за постоянного вращения. Я тоже долго не мог привыкнуть.

— Вот смотрю я на тебя, Шон, и никак не могу взять в толк, как так получилось, что ты тут всеми командуешь? — Я толкнул свой стакан к Мати, он пролетел по стеклянной поверхности и рухнул на ковёр с другой стороны стола.

Мати даже не подумал его поднять.

— Гибкость, мой друг, — Язык Шона начал заплетаться, он нагнулся ко мне и поднял палец, решив одарить нас своим прозрением. — Это та особенность, которой так не хватает всем вам, мыслящим прямолинейно. Ну кто тебе мешал принять ту точку зрения, что Корпорация может путешествовать во времени? Сейчас был бы в шоколаде.

— Таким, как ты? — Я даже слегка протрезвел. — Правда, Шон, научная истина — вот что мне мешает. Я могу врать людям, но я не могу обмануть самого себя. Удел учёного во все времена был не в том, чтобы потакать своим слабостям, а в том, чтобы встать на сторону истины, в смелости признать неправоту, в дерзости радикальных идей, даже если в итоге тебя ждёт костёр. Ты же предлагаешь мне путь раба, а не творца. Посмотри на меня, Шон. Правда — это всё, что у меня есть. Если я начну врать себе, если предам истину, то я превращусь в банальную марионетку, не смеющую поднять головы, как миллиарды землян, или как эти твои обожатели. А я, Шон, я — марионетка, которая подняла голову, которая увидела истину, и которая уже не может вот так просто опустить голову и забыть об увиденном!

— Дурак ты, Джеф. Как был самовлюблённым дураком, так им и остался, — Шон хлопнул себя ладонью по колену. — Сам посмотри на себя. Ты — никто. Кому нужна твоя правда? Да тебе даже не поверят, что ты — это ты. Чего ты добьёшься? Взойдёшь на эшафот с криком: «Она вертится»? Таким ты видишь конец своей научной карьеры?

— Да, пусть взойду на эшафот, — Грустно сказал я. — Но, может быть, другие марионетки тоже поднимут головы. Кто-то же должен им сказать, что она вертится.

— И не надейся: плевать они на тебя хотели. Они заняты своими мелочными делами. Твоё исчезновение даже не заметят.

— Жаль, иногда достаточно даже намёка, чтобы люди могли отгадать правду!

— А я, знаешь ли, не хочу обнажать правду перед их любопытными и близорукими глазами, — Пробурчал Шон. — Ладно, ребята, вы как хотите, а я пошёл спать. Диван в вашем полном распоряжении.

Глава 13

— Вот проклятье! — Я громко выругался, попытавшись подняться с дивана.

Голова опять раскалывалась, и я плюхнулся обратно на кем-то заботливо подложенную подушку. На пол со лба соскользнуло мокрое полотенце. Это уже входит в привычку — просыпаться с головной болью. Я схватился правой рукой за голову и обнаружил, что рука практически не болит, и я могу свободно двигать пальцами.

В узкое поле моего похмельного зрения попал вытирающий голову обнажённый Мати.

— Ты что, купался? — Спросил я болезненным голосом. — У меня рука прошла.

— Сама или при помощи далёких пришельцев, которые шлют во снах тебе привет? — Мати присел на диван рядом со мной, взял со стола очередное мокрое полотенце и положил мне на голову.

— Спасибо! Что бы я без тебя делал, — Сказал я искренне.

— Я будил тебя ночью: мы сделали пространственный скачок. Было интересно, но ты всё проспал.

— Я напился, как свинья.

— А по-человечески нельзя было напиться? Не как свинья?

— Извини, я больше не буду.

— Я тебе больше не дам так напиваться. Сам себя позоришь. Кстати, у Шона тут есть душ. Вода наша, с рециркуляцией. Постой под душем, полегчает.

С каких это пор он возомнил, что будет или не будет мне что-то позволять? Подняться с дивана мне стоило больших трудов, и я поплёлся искать душ. Мати вскочил и повесил полотенце мне на плечо.

Душ оказался рядом с туалетом, и я мысленно содрогнулся, представив себе, откуда берётся рециркулированная вода. Свалив одежду в углу, я задёрнулся занавеской и открыл кран. На меня полились слабенькие струйки вполне себе сносной тёплой воды. Опёршись одной рукой на стену, я начал приводить в порядок себя и свои мысли. Спустя пару минут в моей голове слегка прояснело, и я, пошарив по полкам и шкафчикам, нашёл всё, что мне было нужно, включая вполне приличную бритвенную пасту и современный набор первой помощи. Намазав лицо пастой, и позволив нанороботам заняться моей щетиной вплотную, я приступил к перевязке, но под бинтом обнаружил лишь покраснение на коже. Такого чуда просто не могло произойти, если только…