И овцам снятся пастухи - [18]

— Нет. Я совершенно нормален, если Вы об этом.

— Тогда почему Вы считали себя другим человеком? Чтобы кого-то обмануть?

— Нет. Мне приказали.

— Кто приказал? Почему Вы подчинились этому приказу?

— А Вы попробуйте не подчиниться, когда вам залезают в мозги и распоряжаются там, как у себя дома!

— То есть Вы хотите заявить, что подверглись психическому насилию, при котором вашими действиями управляли извне?

— Да не управляли, а приказывали, но я не мог не выполнить приказов! — Я закатил глаза. — Ваш этот господин Ши Цу тоже так умел приказывать!

— Господин Ше’й Чё У был очень уважаемый человек. Мы скорбим о нём всем своим сердцем, — Эта фраза прозвучала в устах генерала как-то заученно.

— Мне кажется, генерал, — Я наклонился в его сторону. — Что Вы знаете, о чём я говорю. Это когда всё осознаёшь, но не можешь не подчиниться.

Генерал никак не среагировал на мой выпад.

— Итак, кто приказал Вам считать себя доктором Дженнингсом? — Продолжил он монотонным голосом.

— Я не знаю. Кто-то, кто находился очень далеко. Но его сила внушения, если её сравнивать с силой вашего этого господина, намного выше.

— Где находится настоящий аудитор Корпорации Шевчук?

— Не могу ручаться, но, скорее всего, сгорел в спасательной капсуле, если только её не выбросило в обратную сторону, в чём лично я сильно сомневаюсь.

— Обломки капсулы упали на нашу территорию. Как капсула отделилась от станции?

— На вашу? — Удивился я. — Я считал… Впрочем, это не имеет никакого значения. Я дёрнул за ручку сброса и выскочил из капсулы.

— То есть, Вы подтверждаете, что собственноручно убили Шевчука?

— Да, подтверждаю.

Генерал сказал что-то машинистке, и она ещё допечатала.

— Что Вы печатаете? — Обратился я к ней.

— Я просил её зафиксировать, что Вы признали факт убийства, не находясь под действием наркотических средств, — Сказал генерал. — С какой целью Вы убили Шевчука?

— Мне нужен был его идентификационный чип, чтобы попасть на планету.

— Что Вам нужно было на планете?

— Поскольку я ощущал себя доктором Дженнингсом, я намеревался собрать доказательства того, что этот мир является параллельным нашему, а не прошлым нашего мира. После сбора доказательств я намеревался вернуться в наш мир и опубликовать их.

— Зачем Вы допрашивали Мати Гэйла?

— Я хотел узнать, не собрал ли он таких доказательств, но тут появился этот ваш господин У.

Генерал пролистал несколько листков, лежавших перед ним на столе.

— Почему Вы не подчинились приказу господина Ше’й Чё У сложить оружие?

— Потому что у господина У очень слабая сила внушения, он не смог перебороть моё подчинение ранее отданному приказу защищать себя.

— Зачем Вы застрелили господина Ше’й Чё У?

— Он сам мне приказал. Так прямо и сказал: «Стреляйте же в меня, доктор!». А так как на сей счёт у меня более сильного приказа не было, то я подчинился приказу господина У и застрелил его.

Генерал снова уткнулся в листки. Он довольно долго их читал, тарабаня по столу пальцами левой руки, прежде чем задал следующий вопрос.

— Как Вы обнаружили вход в строящуюся ветку метрополитена, и с какой целью Вы туда проникли?

— В строящуюся? — Возмутился я. — Да пыль на станции успела состариться и так бы и померла, если бы мы её не потревожили!

— Ваше возмущение не имеет отношения к делу.

— Мати Гэйл получил приказ от того, кто приказывал мне, найти вход в метро и укрыться там от направленных на наши поиски робозондов. Я счёл разумным последовать за ним, так как не знал, чего от них ждать.

— Зачем Вы стреляли в солдат войск специального назначения?

— Они пустили газ и стали выпрыгивать на платформу в каких-то странных костюмах. Я испугался, да и кто угодно на моём месте испугался бы, когда на тебя прыгают боевые клоуны на пружинных ходулях!

— Наши войска специального назначения готовы в любую минуту отразить нападение врага и действуют очень эффективно, — Ещё одна заученная фраза сорвалась с уст генерала. — А когда Вы снова стали ощущать себя Ричардом Бейкером?

— Когда очнулся в камере после вашего газа. Хотя до сих пор голова болит.

Генерал сделал знак машинистке. Она нажала на клавишу, и из ноутбука снизу начали выпрыгивать на стол небольшие отпечатанные листки. Машинистка собрала их, сунула в прижим на извлечённой из стола картонке и поднесла ко мне, вручив мне старомодную шариковую ручку.

— Вы должны подписать каждый листок, — Сказала она хрипловатым голосом, совсем непохожим на женский. — Вот здесь есть специальная графа.

Я пробежал глазами текст на незнакомом мне языке и написал на каждой странице: «Не могу прочитать. Рик Бейкер», после чего вернул ей картонку.

Двое конвоиров уже ждали у меня за спиной, чтобы препроводить обратно в камеру. На сей раз я лучше запомнил дорогу. Когда дверь камеры за мной закрылась, я сел на койку рядом с Мати, который метался в наркотическом сне. Я положил руку на его горячий лоб со следами испарины, и он как-то сразу успокоился. «Вот я и выторговал нам ещё несколько часов жизни, мой друг», — подумал я и в бессилье откинулся на стену.

Глава 10

Сколько прошло времени, сказать было трудно. Я сидел на койке рядом с Мати, потом мерил камеру шагами, пытался заснуть. Наконец, мне удалось провалиться в какую-то поверхностную дремоту, и мне тут же приснился кошмар про то, как я перед зеркалом снимаю со своего лица маски, а их бесконечное количество Проснулся я в холодном поту от того, что лязгнул засов камеры. Мати спал безмятежным сном. Маленькая дверца открылась, и туда просунули два видавших виды алюминиевых стакана. Я взял стаканы: в каждом было немного воды. В дверцу тут же сунули мятую алюминиевую тарелку, и только я её взял, как дверца моментально захлопнулась. В тарелке лежали четыре куска хлеба и два срезка сырокопчёной колбасы, что я запасал для нас в мешках. Я разбудил Мати и мы поели. Мати даже крошки с одеяла собрал и съёл.