И осталась только надежда - [44]

Мне не удалось заметить, сначала раздался звук его голоса или он сделал тот шаг к Сизову, в котором очень четко и бескомпромиссно проявилась его суть. Суть правителя мира, который не проигрывал даже тогда, когда признавал свое поражение.

— А ведь ты об этом уже знал?

Он остановился рядом с сидящим на диване Андреем, успев уменьшить куб, который теперь напоминал повисшую в воздухе картину. Замер. Внешне расслабленно, но, возможно, только Костя не мог до конца определить цену этой расслабленности, для всех же остальных это было началом броска, который мог завершиться в любой миг.

Мое желание вмешаться, Вилдор пресек жестким ментальным приказом: «Нет».

Возмутиться я не успела. Сизов медленно, слишком медленно, чтобы это выглядело естественно, поднялся.

Между ними были не более двух шагов, да только смотрелись они бездонной пропастью. Один оказался больше чем на голову выше, да и значительно шире в плечах, но второму это не мешало выглядеть столько же неприступным.

Для бывшего ялтара стоявший напротив человек не был противником, лишь помехой, пожелай он избавиться от него. И Андрей это знал еще тогда, когда столкнулся с дарианцем в первый раз. Вот только его это не смущало. Он не пытался казаться спокойным, он им был. Впрочем, я этому не удивлялась. Даже я воспринимала видящих, как существ не от мира сего.

— Не знал. Вычислил. Я видел эту базу в своих видениях, бродил по ее ярусам, слышал разговоры на незнакомом мне языке.

— И его тоже?

Сизов не стал уточнять, кого именно имел в виду дарианец. Подтверждая, кивнул. А спустя секундную паузу добавил:

— Мне показалось, что и он меня видел….

….Все это происходило вчера. Сегодня же идея отправиться вместе с группой Архангела, чтобы посмотреть на место своими глазами, уже не казалась мне удачной.

Глава 8

Вилдор

Это было странное ощущение. Я словно смотрел на свой мир чужими глазами. Мое сознание находилось в чужом теле, я знал, что мои воспоминания не являются полными и все это добавляло новизны тому, что я видел.

— Сравниваешь?

Я не стал оборачиваться, его появление ощутил. Да он и не скрывался, трудно скрыть что-либо от самого себя.

— Стараюсь этого избежать.

Он подошел вплотную, остановился за правым плечом. Оглянись я сейчас, увидел бы айлара Дарианы-2, Альтерры[3], как мы её называли. Вот только в знакомом каждому жителю этого мира теле, сейчас находилась душа совершенного иного Вилдора. Вместо меня — Владыки последние две луны им правил нареченный Закиралем Защитник, мой первообраз.

— А вот я не удержался.

В его голосе мне послышалась горькая усмешка. Уточнять не стал, его память была при мне, и я мог без труда понять, к чему именно относилось пробившееся сквозь барьеры выдержки чувство. Одно единственное событие резко развело наши миры в разные стороны.

За прошедшие две тысячи лет нам удалось достичь того, что только предстоит сделать его сыну.

Но я не торопился спрашивать, готов ли он был потерять надежду ради того, чтобы добиться подобного. Я пришел сюда, чтобы задать другой вопрос. Но, неожиданно для себя, растерялся. Впервые за свою жизнь.

— Олейор нарушил договоренность. Он был на Земле.

Его ответ прозвучал беспощадно:

— Он ее любит, как и она его. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Изменить это может только одно, та встреча.

Слова ранили, будоражили память, которую я обрел, но теперь мечтал потерять. А еще они наводили на мысль, что из нас двоих он знает больше, чем я. И чтобы это случилось, я должен был на это согласиться.

Сейчас я об этом жалел.

— Я не позволил ему поговорить с ней.

С ответом он не задержался:

— Я бы тоже не позволил. Но это не значит, что мы бы поступили правильно. Когда все закончится, ей будет трудно.

Отстегнув лицевой платок, я откинул капюшон на спину. Мне было тесно. В непонимании, заставлявшем сомневаться, в рамках обстоятельств, в набиру, в каждом из миров, где я был вынужден рыскать голодным хасаром. Хотелось вырваться, выпустить на свободу своего зверя, дав ему утолить жажду крови, ощутить свою мощь, вновь поверить в то, что именно я контролирую ситуацию.

Я резко обернулся. Не знаю, что я надеялся увидеть на лице того, кто сумел обмануть собственную смерть. Если только рассмотреть в глазах ответ раньше, чем он его произнесет.

— Ты ведь помнишь все?

И я его получил:

— Это было твое решение. Себе ты не доверял.

— У меня были для этого причины? — уточнил я, предполагая все, что он скажет.

Но прежде чем удостоверился в этом, был вынужден последовать за ним. Разговаривать стоя он не захотел.

Встреча с Олейором вызвала у меня странные чувства. Не я вел игру на Дариане, пытаясь заставать Леру ощутить единство предназначения, не я, осознав, что невозможно возродить обратившееся прахом, разыграл ее фигуру, уходя с арены, но именно я видел в нем соперника, отнявшего у меня самое дорогое.

— Скорее, — он, сбросив маску бесстрастности, усмехнулся, став похожим на того ялтара, каким видела его Лера в редкие мгновения их взаимопонимания. У двух Вилдоров: меня и того, каким он был до своего триумфального ухода, было одно лицо, — тебе последние лет триста не хватало моего Совета. Твои подданные позволили тебе потерять звериную хватку, признав, что их устраивает жизнь под твоей властью.