И опять Пожарский 3 - [20]

– Я думал над этим, Ваше Величество. Туда можно легко попасть, в эту Пурецкую волость, а точнее в её административный центр город "Вершилово" приглашают учёных, профессоров и художников со всей Европы. Они, скорее всего, и научили московитов делать эти чудесные вещи. Даже великий голландский живописец Рубенс туда перебрался со всеми учениками.

– Рубенс? Что означает слово "вершилово"? – король остановился и снова взял с бюро золотой червонец. Монета была красива и руки сами за ней тянулись.

– Я пытался выяснить это у купцов, никто не знает точно, один перевёл это как "главный, решающий всё", – вздохнул Жанен.

– Нужно найти профессора в одном из наших университетов и уговорить его съездить в этот "Главный город", лучше всего подойдёт алхимик, нужен ведь состав смеси для производства стекла и фарфора. Найдите патриота, пообещайте дворянство и деньги. И ещё нужно отправить туда посольство и поговорить с этим "императором", может быть, за признание его варварской страны империей удастся получить секреты производства этих вещей.

– Хорошо, сир, я поищу такого человека, – поклонился Жанен.

– Всё, господа, оставьте меня. Действуйте.

Событие двадцать пятое

Врача звали ходжи Али ибн Заир Мезуани. Пётр хорошо знал в отличие от всей остальной Европы, что ходжи это не имя, а констатация факта путешествия в Мекку и Медину, так сказать, по святым местам. Ибн – это сын. Итого получаем – Али Заирович Мезуани – путешественник по святым местам. Долго. Будет пока просто Али.

Сразу по посадке на лодью Пожарский приказал из парусины сделать на палубе небольшой балаганчик и отправил туда Али и его дочь Гулистон. В нагрузку к удобствам Пётр дал путешественнику ещё и две книги: азбуку и учебник по траволечению. Понятно, что прочесть он его не сможет, но оценить качество бумаги и картинки вполне дедушке по силам. Господин Мезуани был врачом из Хивы и направлялся в Стамбул по приглашению султана в гарем лекарем. Это Пётр выяснил на языке жестов и с помощью знаний по географии.

Насколько помнил Пётр узбекский язык – тюркский, а, значит, татары его должны хоть немного понимать. Сам Пожарский из восточных языков знал только имена их учёных и поэтов, что он и продемонстрировал дедушке. Фирдоуси, Ибн Сина, Низами, Омар Хайям. Лекарь покачал головой, показывая, что это великие учёные и очень странно, что варвар из Московии их знает. Но когда он увидел книги, то глаза его стали вполне круглые. Врут, что узбеки узкоглазые, просто им не то показывали.

Весь путь от Казани до Белорецкого острога от нечего делать Пётр учил товарища русскому, а сам понемногу изучал узбекский, в целом не понимая, зачем ему это надо, лучше бы время потратил на латынь. Однако Пётр ещё в первый год принял решение ни в коем случае не изучать латынь, международным языком должен стать русский. Хотите разговаривать со мною – учите великий и могучий. И ведь действовало. Оторванные от своей языковой среды переселенцы из Европы его лихо осваивали. Ну, правда, это были самые умные европейцы.

В Белорецке Пётр пробыл два дня, а потом вместе с основной массой переселенцев и стрельцов целых два дня добирался до истока Миасса. Сам городок его порадовал. Миасс напоминал Вершилово на весну 1619 года. Ровные улицы, пока не засыпанные щебнем, дома крытые черепицей, дымы печей и даже строящаяся церковь.

Сразу стали строить семьдесят домов и пять казарм. Пока не очень понятно было, что делать с башкирами, во-первых, они не семейные, а даже если и создадут семьи, то девушек всего девять, мужиков же тридцать восемь. Ну, что делать, год поживут, потом привезу, во-вторых, овец и коз на всех явно не хватит, тем более что он обещал ещё и шестерым ногаям из прошлогоднего завоза отары подогнать. Пришлось собирать этих товарищей и с помощью одного из ногаев Торка, переименованного уже в Турка объяснять выкупленным рабам, что вот создавайте девять семей и получите немного овец и коз, а остальные будут работать на шахте и в плавильном цехе. Пётр ожидал увидеть побоище за девушек, но всё на удивление закончилось мирно. Скорее всего, они уже по пути сюда пары составили.

Первые дни был аврал, всем миром или колхозом, поднимали целину. Самое интересное, что все ставшие семейными башкиры тоже захотели получить надел и посеять рожь с пшеницей. Ну, и замечательно. Пришлось, правда, ещё дома строить. Когда с посевной закончили, и народ принялся обживаться, Пётр, наконец, смог пройтись по металлургическому комплексу Миасса и оценить, чего достигли за неполный год.

Успехи были не слабыми. Выплавили более двадцати тонн черновой меди. Хотя, тут до электролиза ещё сотни лет, так что, просто меди. Теперь добавятся почти три десятка башкир к металлургам и работа должна ещё лучше пойти. Кроме того получили пятнадцать тонн чугуна. Тоже не плохо для начала. И на закуску имелся полный бочонок золота, килограммов восемьдесят, Пётр его еле поднял. Сильно-то его золото не порадовало, ему за пару лет его евреи навозили с избытком. Пора форт Нокс строить. Чугун был важнее.

Если метр рельса весит десять килограмм, то на узкоколейку для конки от Вершилова до промзоны, которая получалась длинною четыре километра, нужно будет восемьдесят тонн, а за год получили пятнадцать, это что, пять лет ждать. Нет, надо выпуск чугуна наращивать.