И опять Пожарский 2 - [3]

Так они добрались до большой квадратной площади. И опять, это не было площадью Гроте Марк Антверпена, но это тоже было красиво. Прямо впереди был храм, нет, конечно, ему было далеко до Собора Девы Марии его родного Антверпена, но ... Храм был красив своей азиатской красотой. Стоящим по бокам площади двухэтажным домам было тоже далеко до Городской ратуши, но ... Эти два кирпичных дома близнеца из цветного кирпича под черепичными крышами были зданиями, за которые цеплялся взгляд.

Они окликнули мальчишку, что с деловым видом проходил мимо них, и попытались спросить про маркиза Пожарского, важный недоросль вопроса понятно не понял, но указал рукой дальше по дороге. Они проехали ещё по одной улице с ровными домами и выехали на вторую площадь. И вот тут уже стало понятно, что здесь трудится мастер не хуже тех, что построили лучшие здания Антверпена. Дорога упиралась в огромный собор. Он был ещё не достроен. Только начали закрывать крышу, ещё не было русских луковок куполов, но здание впечатляло. Оно было из кирпича. И его не собирались штукатурить.

Кирпичи были сложены в странный узор, который и не просматривался с первого взгляда, да и со второго тоже. Просто чувствовалось, что порядок есть, только ты его не дорос ещё узреть. В нескольких местах прямо по наружной стене шла чудесная по красоте мозаика. На одной Иоанн Креститель крестил Иисуса. На другой была Богоматерь с младенцем Иисусом на руках. Над рядом верхних окон была ростовая мозаика Иисуса с летающими вокруг белыми голубями. Это был сильный ход, сделать мозаику не внутри, а снаружи собора. Отсталая варварская Европа ещё до такого приёма не доросла. Стоящий рядом с открытым ртом Симон, вытер рукавом набежавшие слёзы и тихо проговорил:

- Только ради этого стоило ехать.

По бокам площади опять строились два одинаковых здания. Их только начали, вывели несколько рядов кирпича. Здания были огромны, не меньше их Городской ратуши. С противоположной от храма стороны площади тоже начали строить большое кирпичное здание, но тоже успели выложить лишь первые ряды кирпича.

К ним подошёл человек и спросил что-то по-русски. Они не поняли и в ответ спросили по-немецки про маркиза Пожарского. Тогда человек перешёл на немецкий.

- Меня зовут Вацлав Крчмар, я управляющий Петра Дмитриевича по строительству. Что вам угодно, господа? - управляющий галантно поклонился.

Они представились и объяснили, зачем приехали в Вершилово.

- К сожалению, княжич ещё не вернулся с экспедиции на Урал камень. Давайте я отведу вас к местному старосте, а он покажет вам приготовленные для вас терема и подберёт прислугу. Хотя, придётся пока побыть при вас переводчиком, - ещё раз поклонился управляющий.

Староста быстро организовал их доставку в стоящую чуть поодаль часть Вершилова и поинтересовался через Вацлава, про семьи и прислугу. Пришлось объяснять, что они приехали одни, а жён вызовут письмами позже.

- А эти молодые люди тоже преподавать в школу приехали, - староста указал на Тамма и сбежавшую из дома девицу Тубе.

- Нет. Он хочет учиться медицине здесь в Вершилово, - пояснил за растерявшихся молодожёнов (из обвенчали в Москве в немецкой слободе) ван Бодль.

- Может, их тогда пока в обычный дом поселить, а как Пётр Дмитриевич вернётся, так он решит, куда этого ученика девать, - предложил Крчмар.

Их поселили с сыном в огромные дома в два этажа с десятком комнат и несколькими печами. Пришла девушка и звероватого вида мужик. Девушка подала ван Бодлю и его сыну хлеб с маслом и кувшин молока, и стала возиться у печи, что-то готовя. А её спутник принялся затапливать печи. Печи были совершенно незнакомой конструкции, и управляющему пришлось показывать, как ими пользоваться. Потом он подозрительно оглядел отца и сына и махнул рукой.

- Пока Олеська и Тит с вами поживут, а то вы или замёрзнете или угорите.

Вот именно в этот момент Антуан и понял, что он попал к "воротам рая". Он один из лучших медиков Европы был беспросветно неграмотен в обращении со сложными отопительными приборами. Он был варвар.

Как, оказывается, замечательно быть варваром.

Событие третье

Генрих Тамм был безмерно счастлив. Во-первых, он был с Изольдой. Они любили друг друга и уже только поэтому были счастливы, ведь они были вместе. Когда же Изольда подружилась с турчанками маркиза Пожарского и те научили её сначала готовить десятки вкуснейших блюд, про которые и не слыхивали в Риге, а потом и индийской науке "Камасутре", то жизнь Генриха превратилась в недосягаемую мечту любого европейца. Немного напрягало Генриха, что Изольда всё чаше вместе с турчанками пропадает в православном храме. У них там и хоровое пение, и кружок "кройки и шитья" и курсы "санитарок". Зачем ей учиться на "санитарку" если он сам доктор?

Какой он доктор, да и не только он, но и его гораздо более старший товарищ, герр ван Бодль, Генрих понял во время первого разговора с маркизом Пожарским. Случился он через неделю после возвращения Петра Дмитриевича с Урала.

- Господа, народу с вами приехало много и народ этот может оказаться больным. Ну, это полбеды. Беда если они и нас перезаражают. Я говорю не про чуму и оспу, а про венерические заболевания. Вам надлежит обследовать всех приехавших на предмет, не болеют ли они сифилисом или гонореей. Обе эти болезни передаются половым путём и обе вызваны теми самыми мелкими зверями, что увидел в "микроскоп" герр Майр. К сожалению лекарств пока не существует. Поэтому придётся отправить больных домой, если они обнаружатся. Гонорея - это не самопроизвольное истечение семени, а просто выделяется гной при попытке организма бороться с этими самыми зверями.