И.о. поместного чародея - [11]

Вот так я и отправилась в свое второе путешествие, даже не успев добраться до того самого кинжала. Путешествие это было ничем не приятнее первого. Точно так же я сидела на телеге, свесив ноги, на этот раз обутые в тупоносые башмаки с огромными пряжками, и разглядывала дорожную пыль. Вдоль дороги тянулся лес, над дорогой тянулось небо и ровным счетом ничего приятного ни по сторонам, ни над головой я не видела. Было очень жарко.

Потом мы прибыли в Артанд, средней руки городишко, давший название целой провинции. Ничем особым он похвастаться не мог — деревянные дома, кучи мусора на мостовой и свиньи в грязных лужах. Но я до того никогда не видела города, и даже артандские улицы меня поразили. Столько народу я не видела за всю свою жизнь. Никто не здоровался друг с другом, все куда-то торопились и ровным счетом ни на что не обращали внимания.

Я разглядывала яркие вывески лавок, наряды встречных, черепицу на крышах и постепенно осознавала, что, действительно, многого еще в этом мире не видела.

— Это еще что! — сказала бабушка, заметив мое вытянувшееся лицо — Вот приедем в Изгард, увидишь, что такое город!

И мы поехали дальше — в полдень в Изгард отправлялся дилижанс. В душном и тесном дилижансе немилосердно трясло, но во мне уже зажглась искра любознательности, на которую так уповала бабушка.

До Изгарда мы ехали два дня. Я чувствовала, что еще немного, и я не выдержу этой тряски. Когда мы, наконец, прибыли и я выбралась из темного нутра дилижанса, мне показалось, что и мостовая подо мной трясется.

— Скоро ты увидишь своего дядю! — преувеличенно радостно сказала бабушка, и меня тут же посетило подозрение, что дядюшка нам рад отнюдь не будет.

— Его зовут Леонардом, он брат твоего покойного отца, — рассказывала бабушка, пока мы шли по узкой, вымощенной камнем улице. — У него есть двое детей — твои кузены. Ирэн старше тебя на год, ты ее, быть может, и помнишь, а Ивэнсу сейчас шесть. Жену дяди Леонарда зовут Вивиана. Вот посмотришь, тебе они понравятся!

Я вертела головой по сторонам, не слишком вслушиваясь в бабушкины слова, и не уставала поражаться. Вокруг творилось что-то потрясающее!

Десятки людей шли вместе с нами по улице, обгоняя нас, толкаясь и подозрительно косясь, если я начинала слишком уж пристально рассматривать их одежду. Иногда раздавался окрик, люди расступались, пропуская богатую карету, и шли дальше, как ни в чем не бывало. То ли дело я! Бабушка только и успевала, что дергать меня за руку, не давая угодить под копыта лошадей. Потом я увидела стражников в ярких мундирах и сверкающих кирасах. Они были настолько важными, что я даже притихла на время, тем самым облегчив жизнь бабушке на пару минут.

Раньше я и не знала, что на белом свете существуют настолько яркие красивые наряды — в нашей деревне одежду шили из грубого домотканого полотна, а уж кожаная куртка считалась признаком зажиточности. Тут же в глазах рябило от красного и зеленого бархата, золотой парчи и белоснежных кружев. Попадались, конечно, навстречу нам и серо-коричнево-черные люди, которые ничем не привлекали мое внимание — то ли дело галуны стражников!.. Но когда я задрала голову вверх, то воспоминания о стражниках и их мундирах сразу поблекли. На балконах богатых домов сидели, обмахиваясь веерами, сказочно красивые девушки и разглядывали прохожих, о чем-то беседуя друг с другом с звонким, серебристым смехом. На их головках сияли драгоценные уборы, а белоснежные плечи были укутаны в прозрачные ткани, которые на ярком солнце горели тысячами искорок. Казалось невероятным, что эти эфирные создания состояли из таких же грубых материалов, что и я.

— Это благородные барышни! — сказала бабушка и прибавила — Нечего на них так глазеть! По твоим вытаращенным глазам и последний идиот поймет, что мы провинциалы!

Я едва успела отвести взгляд от этих сказочных принцесс, как бабушка с совершенно провинциальным воплем дернула меня за руку. Я только и успела, что услышать перепуганные и возмущенные крики прохожих, как мимо нас вихрем пролетел всадник на черном коне в роскошной сбруе. Я заметила, что он был гладко выбрит в отличие от прочих виденных мною мужчин, молод и очень бледен.

— Проклятые чародеи!!! — проорал какой-то прохожий, не успевший вовремя увернуться и теперь восседающий на груде отбросов, словно на троне.

— Это был чародей? — удивленно воскликнула я.

— Именно, — отозвалась бабушка, недовольно поджав губы. — Вот уж наглецы! Никто им не указ! Чернокнижники! У нас в Арданции ему бы не поздоровилось! Живо бы Инквизиция нашла на этого колдуна управу!

Бабушкино возмущение мне было понятно — даже в то время я знала, что чародейство во многих королевствах объявлено вне закона. Инквизиция уже потеснила магов на Юге, и в Срединных королевствах, но здесь, на варварских западных землях чародеи чувствовали себя вольготно, по-прежнему являясь наперсниками королей и князей. Конечно же, моя бабушка, привыкшая на родине к тому, что днем мага можно увидеть только по пути из тюрьмы на костер, была вне себя от ярости. Она ускорила шаг и забормотала молитвы, волоча меня за руку. Я выворачивала голову, упиралась обеими ногами, но чародея уже и след простыл. А мне так хотелось рассмотреть его поближе! Я-то уже не являлась коренной арданцийкой, как ни крути, и просто обожала баллады про подвиги чародеев, которые так часто пели бродячие певцы.