i-o - [24]

Мы почти не разговаривали друг с другом.

Однажды ночью она пришла домой с самым большим пластиковым мешком, полным кристаллического йода, который я видел в жизни. Мне пришлось потом битый час протирать ее кожу раствором гипосульфита, чтобы удалить все пятна.

За мешком последовали динамитные шашки, автомобильные аккумуляторы, галлонные резервуары с концентрированным сульфатом аммония и перекисью водорода, мешки сухой штукатурки, слитки свинца и железа, которые предстояло переплавить, и прозрачные стеклянные бутыли с неизвестными мне кислотами. Она постоянно трудилась, и в ее движениях чувствовалась такая агрессия, что я немного нервничал, когда она обматывала чаны со смесью химикатов бикфордовым шнуром, моток которого постоянно носила с собой, или зажигала открытый огонь в каком-нибудь дюйме от небольших кучек магниевых смесей. Впрочем, это только делало жизнь более интересной.

Все это время — а это был самый долгий перерыв в набегах с тех пор, как мы познакомились (если не считать таковыми экспедиции за материалами) — я сидел на матрасах, отодвинув в сторону ширму, и наблюдал за ней. К тому времени мне уже было трудно даже сидеть, потому что при любом движении в желудке вспыхивало жидкое пламя, и я боялся, что он может вообще лопнуть, если я буду слишком резко шевелиться, поэтому я скорее полулежал на боку, подперев голову рукой. Часто я терял сознание под стук стальных подошв ее башмаков или под шипение ее паяльной лампы.

Очертания ее нового изобретения начали вырисовываться к концу третьей недели. Оно обещало быть гигантским. Скелет его образовывали пересекающиеся толстые стальные штыри с насечками; вся конструкция начиналась в дальнем углу комнаты у закопченного окна, выходившего на доки, и дотягивалась, постоянно меняясь в форме и размерах, почти до самого лежбища из матрасов. Хребет чудовища состоял из цепочки соединенных сваркой конических баков, наполненных разноцветными жидкостями, которые перемешивали черные стержни.

Не прошло и нескольких дней, как вся эта система начала издавать гул и пощелкивать — она была и электрической, и механической одновременно.

Черная энергия окружала нас обоих, потрескивающая и уродливая, как заплесневелая лампочка накаливания.

И пока Шива трудилась над своим монстром, я чувствовал, что наконец умираю. Я не ел уже больше месяца и стал похож на скелет, но — что еще хуже — я не посещал мир пламени и искр целых три недели. Боль в желудке затуманивала мое восприятие, и иногда мне чудилось, что растущее вокруг меня сооружение — это гигантское паукообразное, жадно присматривающееся ко мне.

Однажды вечером Шива подсела ко мне и разложила вокруг двадцать небольших мин размером с теннисный мячик, которые выглядели как могли бы выглядеть черные слезы кита-полосатика. Она молчала, но иногда посматривала в мою сторону. В ее глазах одновременно читались волнение, боль и гнев.

Каждые восемнадцать часов она вливала жидкий вариант своего отравленного лекарства мне в горло, потому что мне уже не хватало сил, чтобы вдыхать его, затем принимала его сама. Иногда я задавался вопросом, добавляла ли она туда в последнее время вообще что-нибудь, кроме яда (то, что она время от времени блевала кровью, а выглядела как живой мертвец, говорило в пользу моего предположения).

Химикаты в промышленных расфасовках стояли вдоль стен мастерской. Кабели толщиной в палец ныряли куда-то внутрь, а затем выныривали обратно. Все вокруг пропахло хлором. Как-то раз мне показалось, что я слышу плач Шивы, но потом это прошло. Отовсюду раздавалось какое-нибудь шипение — резкое и быстрое от пневматической системы, которой Шива снабдила свое сооружение, медленное и приглушенное от газовых клапанов в крышках бурлящих чанов с реагентами.

Наконец она снова присела на матрас со мной рядом.

К ее спине было прикреплено какое-то приспособление, которое выглядело словно останки выброшенного на свалку и порядком заржавевшего игрального автомата. С каждой стороны к нему было прикреплено по большой резиновой спирали; противоположные оконечности каждой спирали были подключены к разъемам на гигантском взрывном устройстве, сооруженном Шивой вокруг нас.

Она подняла меня и положила себе на колени. Это был первый и последний раз, когда она прикоснулась ко мне.

Затем она вынула из кармана два взрывателя. Они походили на две толстых зажигалки, на одном конце у которых находился обыкновенный тумблер, а из другого выходил провод, подключенный, судя по всему, к приспособлению на спине Шивы. Она вложила один взрыватель мне в руку, а второй взяла себе.

«Вот до чего ты нас довел», — читалось в ее глазах.

И еще, может быть: «Спасибо».

Все помещение было наполнено гулом, исходившим от гигантской бомбы. В горле у меня хлюпала кровавая мокрота, которую я не мог отхаркнуть. Я заметил, что Шива покрасила свои отросшие волосы обратно в угольно-черный цвет.

— Вместе, — тихо сказала она и положила палец на тумблер.

Я повторил вслед за ней ее движение, затем наступило несколько секунд странного томительного молчания, а потом мы одновременно нажали каждый на свой тумблер.