И никаких ХУ! - [78]

- Кончится спартакиада, - говорит, - надры-ы-з-га-юсь… до унитаза!

- Ну и дурень! – не одобрил такого расслабления Бен.

- Если и дурень, - соглашается Витёк, - то не я один: со мной умник, не чета тебе, Гиппократ. Это он призывал хотя бы раз в месяц напиваться для здоровья.

- Господи! – в отчаяньи вскричал Фигаро, подняв лицо и руки к серому запылённому потолку. – Ну, дай же нам, чёрт возьми, победу! Что тебе стоит!

- А и вправду, - ехидно улыбаясь, предложил Циркуль: - Не заказать ли нам молебен, как принято сейчас у господ академиков?

- Не выйдет, - отверг Макс мольбу о всевышнем заступничестве, - там заявки принимают только от своих, крещёных.

- Неужели среди нас не найдётся ни одного, кто мог бы за нас поручиться? – с надеждой оглядел Арсений Иванович учёную братию.

Долгое молчание было ему ответом, и вдруг кто-то тихо и виновато сознался:

- Я-а.

Стали искать глазами меченого и упёрлись взглядом в худое смуглое лицо.

- Бен! – удивился Циркуль. – Как это тебя угораздило?

Григорий тяжело вздохнул:

- Отец постарался, - объяснил христианин с иудейской родословной. – На всякий случай.

- А почему на тебе нет нательного крестика?

- Не идти же мне с ним в синагогу! – возмутился иудей с христианским вероисповеданием. Все рассмеялись, радуясь Бенову двоебожию.

- Придётся обойтись без божьей помощи, - поспешил подвести итог убеждённый атеист Старче, - выкрест нам не подмога.

- И не надо, - не согласился с провалом ходатайства к всевышнему теолог Фигаро. – Попы за деньги кому хочешь молебен сварганят – хоть верующим, хоть неверующим. Им без разницы – фальшивый ты христианин или нет, лишь бы плата была не фальшивыми и лучше – зелёненькими. Могу договориться.

- А ты что, ходишь в церковь? – удивился Старче.

- Был раз из любопытства, - подтвердил фальшивый христианин.

- Ну и как, удовлетворил?

- Ещё как! – хохотнул Федя. – Так дали по шапке, чтобы снял при входе, что чуть с головой не слетела, - и опять хохотнул. – Стою позади бабушек, лицезрю зады при поклонах, в глазах рябит от позолоты и страха – поневоле перекрестился, - и ещё хохотнул, - по-староверски: левой рукой, слева направо и троеперстием, сложенным из большого пальца, зажатого между двумя соседними согнутыми, - и захохотал в голос, довольный находчивостью. Но мы не вняли христианским убеждениям левацкого старовера и отменили молебен, решив уповать на себя, а не на дядю.

Стал известен регламент футбольных баталий. Всего набралось аж шесть соискателей вожделенного гранта, а я-то, ввязываясь в футбольную аферу, очень надеялся, что не будет больше трёх, и мы займём почётное третье место. Команды разделили на две подгруппы, по три в каждой, но там третье место, к сожалению, не призовое, а вылетное. В подгруппах играем каждая с каждой, то есть, всего перетерпеть надо два матча. Затем команда, занявшая второе место в первой подгруппе – наше место! – бьётся за выход в финал с командой, победившей во второй подгруппе, а вторая команда этой подгруппы – с победительницей первой. И это будет – если будет! – наш третий матч, а уж потом финал, и мы – в дамках!

«__» «_____». Два дня уродовались на тяжёлой лёгкой атлетике. Это преддверие ада решили преодолеть с наименьшими затратами ограниченных и без того растраченных физических сил. Всего выставилось целых двенадцать команд, словно вся Академия с институтами только тем и занимались, что прыгали, бегали и метали. В связи с неясными перспективами предупредил спортсменов: если в забеге первое место не светит, занимать вакантные десятое-одиннадцатое и не ниже – с последним могут быть впоследствии неприятные разборки. В конце концов, главное для нас, учёных, не пресловутая победа, а достойное олимпийское участие и поддержание умственного тонуса в хилом теле. Разумная тактика мужикам понравилась, но Мамма-мия заартачилась. Ладно, им, женщинам, не футболить, пусть себе бегут впереди планеты всей.

Кросс в первый день закончили солидарно, дружной компактной группой, не дав перегнать себя последним доходягам. Результат несколько подпортили женщины, убежавшие вперёд, и пришлось всю нелёгкую дистанцию переживать за них, как бы их там впереди, в толпе, не затолкали и не помяли. На финише меня ущучил Бульдозер и предупредил, чтобы не совался к нему во всё время спартакиады, поскольку он предельно занят в судейской коллегии. Пожалуйста, не больно-то и хотелось! После скудного обеда нехотя попихали мячишко, а Циркуль остался на гранатометание. Пришёл, отдуваясь, к концу тренировки, довольный, хвастает, что не посрамил чести родного коллектива и занял девятое место.

Во второй день с утра были рысистые бега по круговой дорожке стадиона. Поскольку в своё время бежать вызвались почти все, мне пришлось отобрать пятёрку самых достойных иноходцев: Серого, Бена, Фигаро, Гусара и себя.

- Я не могу, - отказался вдруг Фигаро, морщась и хватаясь за пупок, - у меня разыгралась грыжа.

- Ну, это не проблема, - успокоил Макс. – Сейчас прижжём, и будешь как новенький.

- Прижги себе язык! – нагрубил безнадёжно больной. – А если выпадет на бегу, что тогда? – профессионально выдал где-то и когда-то слышанный про-аргумент.