И не только о нем... - [39]
Советский суд приговорил бухаринско-троцкистеких извергов к расстрелу.
НКВД привел приговор в исполнение».
И прокурор Вышинский, наловчившийся фальсификатор, сфабриковавший с холопьей готовностью страшные обвинения, заключал свою речь перед приговором над Бухариным, Рыковым и другими большевиками такими словами:
«Вся наша страна, от малого до старого, ждет и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу Родину, расстрелять, как поганых псов!»
До этого процесса уже были два аналогичных сфабрикованных и фальсифицированных процесса «троцкистско-зиновьевского террористического центра» и «антисоветского троцкистского центра», и Вышинский проводил их на казнь, перед расстрелом, таким же извержением подлой брани, которую сегодня просто невозможно читать…
И невольно думаешь, каким гениальным предвидением было ленинское завещание, требующее снять т а к о г о генсека, обладающего необъятной властью, снять Сталина со своего поста.
Какими же потоками крови чистых и благородных людей обернулось то, что Тринадцатый съезд не внял ленинскому призыву.
И раньше всего обернулось для самих делегатов самого Тринадцатого съезда.
22 ИЮНЯ 1941 ГОДА НАЧАЛАСЬ ВОЙНА. В июле сброшены на Москву первые бомбы.
Июльской душной ночью позвонили.
— Борис Ильич, за вами послана машина. Вас ждут в Кремле. Пожалуйста, выходите к подъезду.
Усмехаясь, вспомнил, спускаясь вниз, о звонке и машине, которая привезла его к Ежову на Лубянку.
Совсем недавно это было… Года четыре, не больше…
А ведь аресты прекратились, как только началась война.
Почему-то вспомнилось июльское обращение долго-долго молчавшего в начале войны Сталина:
«Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»
Впервые, кажется, обращался он к народу с такими задушевными словами…
У въезда в Кремль часовой отдал честь, машина подъехала к правительственному зданию.
В кабинете, куда его проводили, сидели Молотов, Каганович, Берия, Микоян. Помощники с блокнотами и карандашами.
Микоян пригласил Збарского сесть. Сообщил о только что принятом решении — в связи с возможными налетами фашистской авиации на Москву тело Владимира Ильича эвакуируется.
Решение окончательное, обсуждению не подлежит. Отъезд из Москвы — безотлагательный. Новым местопребыванием избрана Тюмень.
Молотов пояснил:
— Почему Тюмень? Предложение Сталина. Далекий тыловой город. Связан неплохо с Москвой. Промышленных и военных объектов нет. Лететь фашистской авиации далеко. — Повторил: — Тюмень.
Збарский слушал, потрясенный.
Понимают ли они, о чем идет речь? Понимают ли, что это такое? С точки зрения науки? Ведь это движение, это климат. Какая будет реакция? А вибрация на стыках рельсов? Ринуться в неизвестность — есть ли на это право у него? Есть ли право на такой эксперимент, не предвиденный ни им, ни покойным Воробьевым, эксперимент с непредсказуемой судьбой?
Молотов негромко добавил:
— Все хранится в полном секрете, предупредите ваших сотрудников и их семьи, которые выедут с вами. Никакой информации. Никому. Нигде. Начальник вашего поезда — полковник Лукин.
Сидевший поодаль военный встал, поклонился. Збарский, по-прежнему потрясенный, механически кивнул.
— В Москве, у закамуфлированного по-прежнему Мавзолея, остается пост номер один, с постоянной сменой караула и всем церемониалом. С вами в поезд садится другой пост номер один, он будет нести в Тюмени круглосуточную службу со всем церемониалом, как и здесь, в Москве. Доступ к Владимиру Ильичу будет разрешен только вашим сотрудникам и сопровождающим вас лицам, для остальных он будет закрыт. Тюмень уже предупреждена — траурным залом будет актовый зал бывшего реального училища. С партийными и советскими тюменскими организациями все договорено. Кажется, все.
Микоян спросил:
— Что вам требуется? — Повернулся к помощникам: — Записывайте. Слушаем вас, Борис Ильич. Что нужно?
Помедлив, но-прежнему оглушенный, Збарский сказал:
— Нужен гроб.
— Так. Размер?
Снова помедлив, Збарский сказал:
— Мы одного роста.
— Смерьте размер, — приказал Микоян одному из помощников. — Дальше.
— Оборудовать вагон, в котором будет находиться Ленин, установками для обеспечения максимального микроклимата.
— Записывайте. Дальше.
— Должны быть специальные амортизаторы. Чтобы вредные воздействия толчков на стыках рельсов и естественной вибрации вагона были бы сведены к минимуму.
Помощники записывали.
— Еще?
— Обеспечить остановку поезда по первому необходимому моему требованию.
Молотов молча посмотрел в сторону Лукина. Полковник встал.
— Есть.
Збарский спросил:
— Сколько времени на сборы? На выполнение моих просьб? На совещание сотрудников?
Микоян посмотрел на Молотова. Молотов сказал:
— Сутки.
— Успею, — сказал Збарский.
— Мы — тоже. И все, что просите, — будет. — Молотов встал, протянул руку: — Доброго пути, Борис Ильич.
— Спасибо.
Все члены Политбюро попрощались с ним. Он ушел с одним страстным желанием — быть во всеоружии в предстоящем ему великом испытании.
3 июля 1941 года поезд специального назначения, не зафиксированный ни одним железнодорожным расписанием, состоящий из паровоза и нескольких вагонов, в одном из которых покоился Ленин, покинул тревожную военную Москву и отправился в далекий путь, навстречу идущим на фронт из уральских и сибирских просторов бесконечным воинским эшелонам.
В книгу документально-художественной прозы известного советского драматурга Александра Штейна вошли рассказы о революции, о Великой Отечественной войне, о рядовых военных моряках и легендарных адмиралах, литературные портреты Вс. Вишневского, А. Лавренева, Ю. Германа, Н. Чуковского и других советских писателей, с которыми автор встречался на своем жизненном пути. В этой книге читатель встретит, как писал однажды А. Штейн, «сюжеты, подсказанные жизнью, и жизнь, подсказывающую сюжеты, сюжеты состоявшиеся и несостоявшиеся, и размышления о судьбах сценических героев моих пьес и пьес моих товарищей, и путешествия, и размышления о судьбах моего поколения…». О жанре своей книги сам автор сказал: «Написал не мемуары, не дневники, не новеллы, но и то, и другое, и третье…».
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.