И не таких гасили - [47]

До него доносились голоса, мужской и женский, но кому они принадлежат, определить не получалось.

— Экстраординарный случай, — сказал мужчина. — Не думаю, что еще кто-то вынес бы двойную дозу в сочетании с ультразвуком.

— У него потрясающая живучесть, — сказала женщина. — И сила воли. Я убеждена, что ему удалось скрыть правду. Даже жаль уничтожать такой великолепный экземпляр.

— Неужели подарите ему жизнь, Белладонна?

— Да. На целые сутки. Или даже на двое.

Последняя фраза сопровождалась хохотом, который из женского превратился в демонический, раскатистый, сопровождаемый гулким эхом. Под этот хохот Антонов полетел в черный провал беспамятства.

12. На финишной прямой

Когда он снова открыл глаза, рядом никого не было. Он лежал на матрасе у сырой стены камеры без единого окошка. Невозможно было определить, который сейчас час и сколько времени прошло от допроса, но наркотическое опьянение еще не прошло полностью. Убедившись, что не способен мыслить связно, Антонов сомкнул веки и уснул.

В следующий раз его разбудил какой-то шум. Оказалось, это был собственный голос, хриплый, как карканье простуженной вороны. Подполковник лежал там, где и прежде, уже одетый и, к счастью, не обмочившийся. Проведя по щеке, виску и голове, он почувствовал шероховатость щетины и поморщился.

Ржавая низкая дверь отворилась, впуская полусогнутого Лося.

— Жри, — проворчал он, почти роняя на пол алюминиевую миску, так, что часть ее содержимого расплескалась. — Белладонна велела тебя покормить. Доброе у нее сердце. Лично я бы…

Дальнейшие слова заменил плевок. Хорошо, что не в миску.

— Пить хочу, — признался Антонов, потому что жеманничать или строить из себя сверхчеловека не было сил. — И отлить.

— Пить из синего ведра. — Лось кивнул в угол, куда Антонов до сих пор не догадался посмотреть. — Мочиться в красное. Не перепутай, Кутузов.

— А как насчет кофейку?

— Перебьешься, — отрезал Лось, начиная пятиться в открытую дверь.

— Погоди, — попросил Антонов. — Вопрос есть.

— Ну?

— Сейчас какой день?

— Воскресенье, — ответил Лось.

— День?

— Вечер.

Антонов присвистнул. Долго же он отсутствовал в этом бренном мире. Не удивительно, что все тело болит, а суставы поворачиваются со скрипом.

— Где Павлина? — спросил он.

Лось поманил его пальцем, а когда Антонов, дивясь такой сговорчивости, приблизился, наградил его свирепым ударом в живот, от которого кишки скрутились в жгут, обжигающий болью.

— Приятного аппетита. — Лось осклабился, демонстрируя поредевшие зубы. — А Павлину твою скоро приведут. Она уже рассказала все, что знала.

Дверь захлопнулась. Антонов, который до этих пор делал все, чтобы остаться на ногах, повалился на пол. Так он лежал пять или десять минут, а когда боль отпустила, принялся за баланду. Ложку ему не выдали, поэтому пришлось юшку выпить, а гущу выбирать руками. Вкуса еды он не ощущал. В мозгу тикали часы, отсчитывающие время, оставшееся до полудня понедельника. Все участники событий вышли на финишную прямую. Но добраться до финиша было суждено не всем.

* * *

Стоя у окна, человек, привыкший к тому, что именем ему служит порядковый номер — Второй, смотрел на рубиновую звезду, зажегшуюся над Спасской башней Кремля. У кого-то это могло бы вызвать приподнятое, даже праздничное настроение. Но не у Второго. Не этим вечером.

— Где это произошло? — спросил он, не оборачиваясь.

Прежде, чем ответить, генерал Чацкий кашлянул в кулак, хотя горло у него не болело.

— Возле деревни Дружная Горка. На границе заказника.

— Когда?

— На рассвете. Жители показывают, что слышали взрывы и пулеметные очереди… — Вкратце рассказав, что удалось выяснить об экстраординарных событиях в Мшанских болотах, он добавил: — Туда была послана поисковая группа, скрытно прочесавшая местность. Воронок от взрывов не обнаружено. Зато…

— Я слушаю, генерал, слушаю, — сказал Второй.

— Недалеко от дороги нашли изрядно помятый белый «Порше», — сказал Чацкий, осторожно пробуя губами чай в чашке. — С пулевыми отверстиями.

— Номер?

— Тот самый. Принадлежащий вашему сотруднику.

— Следы крови?

Второй задавал вопросы механическим, бесстрастным голосом. Его широкая спина была очень прямой.

— Кровь не обнаружена. — Чацкий сделал несколько быстрых, мелких глотков. — Только прядь длинных волос, выдранных с корнем. — Запутались за крепежную скобу сиденья.

Второй обернулся.

— Волосы?

— Женские, — уточнил Чацкий, подумал и добавил: — Мне докладывали, что этот ваш Антонов тот еще бабник.

— Антонов не мой, — возразил Второй. — Он даже не штатный сотрудник СМРТ, о чем я очень и очень сожалею. Что касается личной жизни, то она принадлежит ему и только ему.

— Когда это не отражается на исполнении служебных обязанностей. — Буркнув это, Чацкий отхлебнул чай и опустил взгляд.

— Не отражается, — заверил собеседника Второй. — Если мне не изменяет память, то вы начали с того, что из усадьбы вынесли два мужских трупа, которые были утоплены в болоте. Готов утверждать, что один из них принадлежит Шамилю. — Заметив скептическую ухмылку на лице Чацкого, Второй повысил голос. — Которого вы неоднократно упускали из виду, позволяя ему безнаказанно перемещаться по стране.