И не таких гасили - [34]

— Что надо? — грубо спросил он, потом бросил взгляд на ноги Антонова и усмехнулся. — Можешь не объяснять. Тебя прислала эта жирная жаба?

Антонов, разувшийся на втором этаже и оставивший обувь за дверью, ничуть не смутился.

— Ага, — ответил он просто.

— Убивать меня пришел? — поинтересовался Шамиль.

— Рисовать, — сказал Антонов. — С натуры. Тебе придется не шевелиться очень долго. Фактически, до второго пришествия.

— Смешно.

Шамиль не улыбнулся. На нем не было ничего, кроме атласных боксерских трусов ярко-красного цвета. Он не отличался высоким ростом или рельефной мускулатурой, но был хорошо сложен и излучал уверенность человека, умеющего постоять за себя. Человека, отправившего на тот свет так много людей, что почти уверовал в собственное бессмертие.

— Это была не шутка, — сказал Антонов, быстро пересекая комнату.

На четвертом шаге он остановился. Трость в руках Шамиля разъединилась. Ненужную половину он небрежно швырнул на пол. Второй, из которой торчал двадцатисантиметровый клинок, рассек воздух замысловатым молниеносным зигзагом.

— Не передумал? — спросил он.

Вместо ответа Антонов вытащил нож, из которого выскочило короткое, тонкое и острое, как бритва, лезвие. Еще полчаса назад нож находился там, куда его поместили умельцы из технического отдела — в левой ручке дорожной сумки Антонова. В принципе, он взял его исключительно для подстраховки, памятуя о предупреждении Темногорской насчет оружия. Оказалось, это было сделано не зря. Интуиция у подполковника была развита не хуже, чем у стоящего напротив террориста.

— Не передумал, — сказал он, понемногу смещаясь то влево, то вправо.

— Эта сука тебя кинет, — сказал Шамиль, не спуская глаз с ножа в кулаке Антонова. — Как решила кинуть меня. Предлагаю порешить ее саму, а все, что найдем в доме, поделить поровну. Одно ее бриллиантовое ожерелье на лимон тянет.

Антонов кивнул.

— Я знаю.

Шамиль подмигнул:

— Ну что, договорились?

Решив, что бдительность противника усыплена, он сделал выпад, едва не проткнув левое плечо Антонова.

Подполковник отпрянул, обдумывая тактику боя. Короткая своего рода пика не позволяла приблизиться к ее обладателю вплотную. Можно было взяться за лезвие ножа и, красиво размахнувшись, метнуть его, как это делают киногерои. Но жизнь сильно отличается от происходящего на киноэкране. Для метания предназначены лишь специальные ножи с правильно сбалансированной рукояткой. Остальными можно дырявить двери на радость неискушенным зрителям, но убить или хотя бы серьезно ранить ими человека невозможно.

Пока Антонов маневрировал, не зная, как подступиться к противнику, тот сделал еще пару пробных выпадов. Клинок, которым он орудовал, был трехгранным и представлял собой штык с незаточенными краями. Опасаться следовало лишь острия.

Обнаруживший это Антонов стал действовать смелее. То наступая, то отступая, он хотел вынудить Шамиля сделать очередной выпад, чтобы схватиться за клинок и, шагнув вперед, вспороть ему брюхо одним точным движением, как будто расстегивая куртку на «молнии» — от паха до грудины.

Первая попытка оказалась неудачной. Штык проткнул левую ладонь Антонова и, выскальзывая наружу, порезал ему пальцы, так что совсем тупыми грани не были. Наносить новый укол Шамиль не спешил, ограничиваясь тем, что не позволял приблизиться к себе на расстояние удара.

— Давай, — поддразнивал он Антонова, — подходи. Или ты не мужчина?

Задачу затрудняло то обстоятельство, что чеченец владел своей пикой с необычайной ловкостью. Вряд ли он занимался в детстве фехтованием или играл с деревянным мечом, потому что у горцев это было не принято. Скорее всего, мастерское обращение с холодным оружием было у него в крови.

Антонов вытер порезанную руку о занавеску и отпрыгнул в сторону: как раз вовремя, чтобы не оказаться насаженным на оружие Шамиля. Находиться у окна было опасней, чем у двери, потому что здесь было меньше свободного пространства, но Антонов пошел на риск умышленно. Уходя от удара, он стремительно наклонился и завладел второй половинкой трости, представлявшей собой легкую, но достаточно длинную дубинку для того, чтобы ею можно было отбиваться.

— Тебе это не поможет, — заявил чуть запыхавшийся Шамиль.

— Посмотрим, — сказал Антонов.

Теперь он чувствовал себя уверенней, держа в левой руке палку с рукояткой, а в правой — нож.

Не давая ему освоиться, Шамиль пошел в атаку, но Антонов отбил пику палкой, а сам пустил в ход сверкающее лезвие, попытавшись полоснуть им противника по глазам. Тому удалось сохранить зрение лишь благодаря отчаянному прыжку назад.

К этому моменту комната находилась в полном беспорядке из-за сорванных гардин, опрокинутых стульев и прочих предметов, валяющихся на полу. Чтобы не споткнуться и не упасть, сражающимся приходилось проявлять чудеса ловкости и изворотливости. Пританцовывая, лавируя и делая прыжки, они перемещались от стены к стене, из угла в угол, не переставая угрожать друг другу своим оружием.

Чем дольше продолжался поединок, тем лучше у них получалось сражаться. Лица обоих лоснились от пота, дыхание сбилось, но движения не утратили стремительности. Шамиль обладал отличным глазомером и двигался весьма проворно, но ему пришлось иметь дело с не менее опасным противником. То дубинка, то короткий клинок ножа обрывали атаку и Антонов сам наносил удары, каждый из которых мог бы стать для чеченца последним, зазевайся он хоть на секунду.