И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности - [68]

Начнем с того, что людям подходят разные стратегии. Те, у кого консервативный склад ума и кто часто, но не всегда, и в своих политических взглядах консервативен, обычно имеют мрачный взгляд на человека и подчеркивают важность традиций, авторитета и дисциплины. Либералы же, как правило, смотрят на человеческую натуру благосклоннее и предпочитают свободу личности, творчество и гибкость. Тогда различия между конфуцианской и даосской стратегиями достижения у-вэй можно воспринимать как спор консерваторов с либералами, причем Мэн-цзы пытается занять промежуточную позицию. То же самое можно сказать о дискуссии дзэн-буддистов касательно “постепенного” и “внезапного” просветления.

Существует значительное количество доказательств, что склонность к либерализму или консерватизму^{202} – наследственная черта. Как и другие черты характера, например экстравертность или интровертность, она отчасти обусловлена генами. Точно так же, как люди приходят в мир относительно открытыми или закрытыми для нового опыта, очень совестливыми или довольно раскрепощенными, возможно, они уже рождаются со склонностью к либерализму или консерватизму. Так что за вашим предпочтением стратегии “отделки и полировки” расслаблению может стоять эта склонность. Догадка о том, что разные стратегии могут опираться на врожденные свойства личности, неплохо объясняет, почему ни один метод не стал доминирующим ни в один конкретный момент: как только одна стратегия становилась традиционной, противоположная немедленно становилась привлекательной для тех, у кого были другие наклонности. Это имеет смысл, если предположить, что общества состоят из либерально и консервативно настроенных людей и каждый хочет противостоять стратегиям, которые противоречат его мироощущению.

Выбор стратегии может зависеть и от этапа жизненного пути. “Отделка и полировка” лучше подходит для молодости или времени, когда человек учится новому. Существуют убедительные доказательства того, что когда речь заходит о приобретении навыков, сознательное внимание к технике и критике оказывается очень полезным. А когда вы достигаете совершенства, рассудочное мышление начинает мешать^{203}. То же самое может оказаться верным в случае нравственности. Прочно усвоенная нравственная позиция по мере взросления может стать слишком жесткой, поэтому вам понадобится перейти к подходу с ростками или плаванием по течению. Говорят, в старом Китае человек был конфуцианцем, пока служил, но становился даосом, когда новый император или влиятельная группа при дворе изгоняла его и он уезжал в деревню. Стратегия, позволяющая поддерживать себя в состоянии у-вэй, может изменяться со временем, в зависимости от условий труда и семейных обстоятельств.

Помимо темперамента и возраста, очевидно, разные ситуации требуют разного подхода к проблеме у-вэй. Это верно и для индивидов, и для обществ. Например, некоторые считают, что нынешнее состояние культуры требует прививки конфуцианства. Проницательные мыслители в разные периоды истории видели в конфуцианской стратегии^{204} формирования искусственной естественности основу цивилизованной жизни. Сейчас на Западе считается, что социальные ритуалы стесняют людей, отчуждают их друг от друга и поощряют лицемерие. Но, может быть, нам стоит в этом отношении довериться конфуцианству? Более того, продолжительная популярность на Западе дзэн-буддизма и даосизма, пик которой пришелся на 60-е годы, постепенно уходит, и звучат голоса, говорящие, что нам есть чему поучиться у чопорных конфуцианцев. Исследователи конфуцианства^{205} Роджер Эймс и Генри Роузмонт-мл. утверждали, что основанная на распределении социальных ролей и традициях общинная модель личности, которую мы видим в конфуцианстве, может помочь скорректировать крайний индивидуализм, отчужденность и материализм, свойственные представителям западного общества. Хотя мы не желаем рисовать карикатуры на самих себя, этот аргумент, очевидно, отчасти справедлив, и потому мы наблюдаем широкое движение за переоценку традиционных ритуалов. Колумнист “Нью-Йорк таймс” Дэвид Брукс считал, что бесцеремонность и прямолинейность наших современников не позволяют нам оценить нравственную функцию старомодных манер и вежливости. Напоминая комментатора “Бесед и суждений”, Брукс замечает, что “умные люди обычно понимают… что привычки в конце концов изменяют нас”^{206}.

Эти привычки меняют и людей вокруг нас. Философ Акоп Саркисян описывает конфуцианскую ритуальную стратегию как состоящую из множества “малозаметных корректировок поведения – мимических выражений, манеры держаться, интонаций и других кажущихся незначительными деталей, – которые могут в итоге существенно повлиять на нашу нравственность”. Это происходит из-за “этической самонастройки”^{207}, когда воспитанность оказывает на других слабый положительный эффект, который может заставить их действовать все приличнее, что в итоге приносит пользу нам самим. Психологам становится все яснее, что якобы незначительные элементы среды^{208} могут положительно влиять на поведение. Это значит, что уделять внимание тому, какую музыку слушают ваши дети, что они носят и с кем общаются, может быть полезно и для них, и для общества. Для консерваторов эта мысль не нова, но может открыть глаза либералам вроде меня