И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности - [36]
Однако нельзя отрицать, что большинство хиппи 60–70-х годов променяло свои коммуны на компьютерные стартапы, а одежду из конопляных волокон – на “Банана рипаблик”. Как и большинство западных контркультурных движений (от немецкого романтизма до современных отделений культурной антропологии), авторы “Дао дэ цзин” верят в “золотой век”, когда люди жили в идеальной неосознаваемой гармонии с природой. Нечто похожее мы видим в современных работах о спонтанности. Так, Михай и Изабелла Чиксентмихайи пишут: “Разумно было бы предположить>{121}, что в примитивных культурах, которые оказывались хорошо приспособлены к окружающему миру, люди пребывали в «потоке» большую часть времени, так как они не знали иного образа жизни, иных возможностей. В таких идеальных сообществах… выбор был самоочевиден, а сомнения и неисполненные желания – редки и преходящи”. Они цитируют антропологическое исследование, посвященное жизни индейцев Тихоокеанского побережья США, чтобы показать образ жизни, очень похожий на жизнь “благородного дикаря”>{122}.
Основная проблема мифа о “благородном дикаре” заключается в том, что это просто миф. Хотя образ по ряду причин дожил до наших дней, он удивительно мало соответствует действительности. Якобы мирным и гармоничным аборигенным культурам были свойственны жестокие войны (сопровождающиеся геноцидом и порабощением пленных) и общественное расслоение>{123}. У людей из первобытных доземледельческих общин, наверное, было больше свободного времени, они имели лучшее пищеварение, осанку и зрение по сравнению с нами, одомашненными поедателями отрубей, – но при этом в их жизни было столько недоедания, болезней и насилия>{124}, что нельзя не ужаснуться. Ответ на вопрос, почему это так (и почему большая доля контркультурных движений сходит со сцены, оставляя ее потребительскому капитализму), может помочь нам понять ограниченность у-вэй по Лао-цзы.
Лучший способ осознать изъяны его стратегии – рассмотреть два противоречия. Первое относится к изображению в “Дао дэ цзин” природы человека. Автор (или авторы) текста утверждает, что для того, чтобы “вернуться” к естественности, людей должно стать гораздо меньше:
В небольшом и малолюдном государстве способствовать тому, чтобы таланты не использовались, даже если бы их было в десять, сто раз больше, чем обычно, и побуждать народ из почтения к смерти не ездить далеко. Появись там лодки и повозки, им не нашлось бы места для использования, появись там даже латы и оружие, их негде было бы расположить. Пусть люди снова бы завязывали на веревках узелки вместо письма и было бы им сладко есть, прекрасно одеваться, удобно жить и радостно изведывать свои обычаи. Со страною по соседству друг на друга бы глядели издалека и слушали бы друг у друга лай собак и крики петухов, но меж собою не общались бы до самой старости и смерти.
Это до странности похоже на гипотетическое общество Чиксентмихайи. “Узелки” – это способ ведения записей, который, по легендам, существовал в Китае в дописьменный период, и это позволяет понять, насколько далеко хочет увести нас Лао-цзы. Нам нужно отказаться не только от волов, запряженных в плуг, но и от грамотности. Странновато, что текст утверждает, будто писать – плохо, но книгу “Дао дэ цзин” якобы предполагалось “по прочтении уничтожить”. Вы прочитали ее, ваш ум очистился, и теперь вы можете провести остаток жизни счастливо, приняв безыскусное.
Но остается вопрос: если естественно быть безыскусным и если все, что нам нужно, это вернуться к себе, то зачем нужна книга, советующая поступить так? То, что она нужна нам, предполагает, что, возможно, жить в простоте не так уж естественно. То, что идеальный правитель должен “способствовать” тому, чтобы крестьяне не использовали орудия труда и не путешествовали, предполагает, что они изначально настроены делать и то, и другое, и даже больше.
Можно отбросить это противоречие как неточное понимание антропологии или психологии. Однако оно связано с похожей, куда более глубокой проблемой: как стараться не стараться. “Дао дэ цзин” пестрит предостережениями о вреде старания. Так, тот, кто старается оказать влияние на мир, обречен на поражение:
Кто вознамерится взять Поднебесную и ею заниматься, на мой взгляд, это ему не удастся. Поднебесная – чаша душевная, и сформовать ее нельзя. Формуя, ее только портят, владея же, утрачивают.
В то же самое время текст призывает нас “заниматься делом недеяния” и улавливать “образ” Дао, чтобы мы могли контролировать мир и избежать цикла возвращения. Более того, книга обещает, что если мы перестанем стараться, то достигнем успеха. Мудрец “не делает ни шагу, а все знает, он прозревает в то, чего не видит, и добивается успеха, находясь в бездействии”.
Есть и другие фрагменты, где мы сталкиваемся с грубым “инструментальным” мышлением, замаскированным под мистику. “Моря и реки потому способны царствовать над горными потоками, что умеют быть внизу, – начинается один из таких отрывков. – Только поэтому они способны царствовать над горными потоками”. Это отсылка к распространенному в древнекитайских текстах мотиву: реки и моря, ниже которых нет в мире, “правят” над долинами. И вот урок, который могут извлечь люди:
Об этой книге:Тайны любят все. А если в них замешаны знаменитые личности или они связаны с историческими событиями, оставшимися неразгаданными, то рассказы о них становятся особенно захватывающими - и никакое произведение художественной литературы не может сравниться с ними по напряженности интриги.Мы предлагаем уникальную подборку историй, которые откроют перед вами волнующие страницы прошлого, полного борьбы страстей, алчности, измен, безудержных желаний, глупости, безрассудства, безумия и жестоких убийств - всего того, что так часто изменяет ход человеческой истории и оставляет в наследство озадаченным потомкам настоящий лабиринт тайн и загадок, над объяснением которых до сих пор ломают голову ученые.Порой буквально леденящее душу повествование и яркий калейдоскоп картин сразу же погружают вас в самую гущу невероятных - но тем не менее абсолютно достоверных - событий.
Монография посвящена непростой истории становления американо-израильского сотрудничества с момента возникновения Государства Израиль в 1948 г. до 2014 г.Автор рассматривает, как в годы холодной войны израильские лидеры боролись за признание Израиля партнером США, активизируя свою роль проводника американских интересов на Ближнем Востоке. В книге показано, как в конце 1990-х годов развитие израильско-американских отношений приобрело характер стратегического партнерства и Израиль стал наиболее привилегированным внеблоковым союзником США.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Монография является первым в истории отечественной науки трудом, написанным на стыке двух наук – этнографии и конфликтологии, посвященным исследованию традиционных обрядов, обычаев и конфликтов полного жизненного цикла на примере русских, проживающих в Карелии, на берегу озера Водлозеро в Пудожском крае. В работе исследуются обычаи, обряды и конфликтные ситуации, сопровождавшие жизнь человека на каждом ее этапе от предпосылок рождения физически здорового и социально полноценного ребенка до физической смерти человека и организации ритуально «правильного» перехода в мир иной для загробного существования.
В монографии рассмотрены вопросы истории земелепользования, землеустройства и земельных отношений в Алтайском крае с начала освоения этой части юга Западной Сибири русскими людьми. Приведены сведения о землеустроителях разных лет, работавших в Алтайском округе и Алтайском крае, чьими трудами устраивалась жизнь на земле переселенцев из европейской части России, нарезались земли целинных совхозов, обеспечивалось земельными участками население.
