И настанет весёлое утро - [12]

Всю болезнь как рукою снимет,

А цветку – одуванчик имя.

Сладким мёдом пахну́ло с луга.

Братьям любо глядеть на друга.

Лось повёл костяными рогами,

Перебрал тростяными ногами,

То ль ушёл в тёмный бор, то ль уплыл,

Лёгкий след свой росой запылил.

А в Холохолне россы тризну правят по братьям,

Пенный мёд и хмельную брагу пьют из кованых братин[4],

Ложки стучат, гудочки гудят, жалейки[5] плачут,

Да горят костры, да храбрецы над пламенем скачут.

Только Доброгосту ни куска не съесть, не сглотнуть глотка.

Так печаль его темна, так утрата его горька.

Вышел он к Мере на берег, на дубовый причал,

Говорит: – Речной ветер, ты б хоть весть мне домчал,

Где да как погибли братья, где покой обрели,

Да могло ли быть, что вороги их в полон увели? —

Но молчит речной ветер, только волны морщи́т

Да на водах колеблет золотой лунный щит.

Доброгост снова просит: – Сизый сокол мой,

Облети леса-поля да вернись домой,

Ты высмотри, сизый сокол, братья где полегли,

На лугу ль, во сыром ли бору, на краю ль земли. —

Да притомился сокол, никуда не летит,

На осинушке горькой молчком сидит.

И сошёл Доброгост к Мере, прямо к самой воде.

Рассказал реке Мере о своей беде:

– Государыня быстра река,

Что торопишь волну,

И зачем ты, быстра река,

Камни катишь по дну?

Ты постой, быстра река,

Не беги, не спеши,

Ты о братьях родимых

Мне, река, расскажи.

И взметнулась вода в реке, точно конь гнедой.

– Жив твой брат Бушуй да и Ждан живой.

Ты садись-ка в чёлн да греби, я тебе помогу.

И увидишь ты братьев своих на моём берегу.

Ель взмахнула ветвями,

Точно крыльями птица.

У Бушуя и Ждана

Стали светлыми лица.

В небе зори погасли,

День с собой увели.

И луна показалась

Из-за края земли.

В рощах дробным раскатом

Кличет дятел-желнá,

Луг оделся туманом,

Плещет в речке волна.

А на волне в челне – Доброгост,

Добрый гость.

Чёлн в осоке шуршит,

Доброгост на берег спешит.

А перед ним Ждан и Бушуй, как у орла два крыла.

– Здравствуй, брат! Нам родная земля умереть не дала!

Помогли нам река и трава, и помог нам зверь лесной.

Не тревожься, брат! Снова мы сильны, как дубы весной.

Уплывает чёлн, и во тьме уже не видать челна,

Только бор шумит, над рекой только песнь слышна:

– Не ярись ты, враг, и на россов ты не ходи войной.

Непокорен росс. Не отдаст он тебе земли родной.

Верен меч в руке, и надёжен щит, и стрела остра.

Духом крепок росс. И земля к нему, словно мать, добра.

Животворны цветы на родном лугу, там, где он родился и рос.

И в родном краю, на родной земле вечно жив и бессмертен росс!

Сосны шумят Повести

Сосны шумят

Ночь

Сейчас ночь. Тамара не спит. Тетя Нюра, которая дежурит сегодня, сидит в уголке. Там на маленьком столике горит коптилка – баночка с керосином, а в ней фитилёк. Ребята спят. А Тамара не спит. Тамара плачет. Рядом стоит Валина кроватка. Вале три года. Он ещё очень маленький. Он ничего не понимает и не помнит. Он спит спокойно. А Тамара – большая. Ей уже шесть. Тамара знает, что сейчас война. Что её привезли в деревню Сосновку, в «глубокий тыл», из Минска. В Сосновке она живёт с ребятами в светлом деревянном доме, который раньше был школой, а теперь он называется Дом ребёнка. В Минске осталась Тамарина мама. Тамара всё время ждёт маму.

Ночью она не может спать. Она слушает, как шумят за окном сосны. В открытую форточку пахнет дождём. Ночью Тамаре кажется, что мама никогда не приедет. И она тихонько плачет, чтобы не услышала тётя Нюра. Потом она засыпает.

Олеся

А утром в большое незанавешенное окно весело светит солнце. Тётя Нюра кричит: «Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно!» В школу никто не ходит, это просто у тёти Нюры будилка.

Прибегает Олеся. Олеся – большая девочка, дочка Веры Александровны – заведующей.

– Ребята! – говорит она. – Тётя Нюра отпускает вас после завтрака со мной гулять. Собирайтесь скорее.

Она помогает тёте Нюре принести с кухни кашу. Ребята старательно выскребают кашу из глиняных мисок. Добавки не будет. Тётя Нюра говорит, вздыхая: «Война…»

Собрались. Построились парами. Тамара, как всегда, в паре с Инночкой-красавицей. Её так зовут, потому что так её называет папа. Инночкин папа на фронте. Он пишет ей письма, а тётя Нюра читает их два раза: один раз Инночке, а потом всем ребятам. Инночкин папа написал: «Всё будет хорошо, Инночка-красавица, мы обязательно победим фашистов».

Тамара думает: «Какие они – фашисты? Наверно, толстые, красномордые и косоглазые». Из-за них мама не едет за Тамарой…

Олеся выводит ребят во двор. Высокие сосны окружили дом, как будто играют в каравай. Кажется, сейчас запоют: «Каравай, каравай, кого любишь – выбирай!» Но у них получается только бесконечное «ш-ш-ш-ш», и они с досады размахивают ветками и сыплют на землю сухую хвою.

Олеся говорит:

– Тамара, ты будешь за старшую. Построй ребят полукругом, а я сбегаю за Альфой.

Альфа – это Олесина овчарка. Сейчас они будут её дрессировать. Ребячий круг смыкается. Олеся и Альфа – в середине. Ушки у Альфы – торчком, шерсть серебристо-серая. Она виляет хвостом и дрессироваться не хочет.

Олеся кричит ей:

– Альфа, сидеть, сидеть!

Альфа нехотя садится. Олеся гладит её по голове. Надо бы дать ей сахару, но сахару у Олеси нет. Утром она сама пила противный сладковатый чай с сахарином.