И на вражьей земле... - [93]

Командир первой (главной) башни младший комвзвода Рутковский прильнул к прицелу. Дот из своего орудия ему, конечно, не уничтожить. Разве что прямым попаданием в амбразуру… Ну что ж, он постарается!.. Радиотелеграфист отделком Юрченко поддерживал устойчивую связь с другими экипажами, но в любой момент, метнувшись, мог подать снаряд в ствол.

Военком роты политрук Стеклов развернул переднюю пушечную башню чуть в сторону и контролировал ситуацию справа. Командир передней пушечной отделком Кобчик грел в руках снаряд, чтобы мгновенно зарядить орудие, если политрук во что-нибудь пальнет.

Воентехник второго ранга Панченко выбрал ориентир и уверенно вел танк. Обзор у него был невелик, но Панченко привык и мог в любую минуту выполнить команду командира и довернуть своего гиганта в нужную сторону. Реакция у него была отменная. Хотя при такой скорости, к сожалению, большой роли это не играло.

Его зам, старшина Лютиков, повернул переднюю пулеметную башню в бок и контролировал левую сторону. Он понимал, конечно, что пострелять ему сегодня, скорее всего, не удастся, но целеуказание товарищам дать мог и даже был обязан. А, кроме того, за эти трое суток он столько наслушался о самурайских смертниках с минами на бамбуковых шестах, что призывать его к бдительности совершенно не требовалось. Впрочем, как и командира задней пулеметной башни отделкома Гуревича, наслушавшегося тех же самых баек, что и Лютиков, и внимательно стригущего взглядом по правой стороне…

Командир задней пушечной башни отделком Иванов, как всегда, был в самом невыгодном положении. Он вывернул башню максимально вправо, но из-за конструктивных особенностей корпуса не мог стрелять вперед круче, чем на пятьдесят два градуса по ходу. Пулемет доставал на несколько градусов правее, но это было уже несущественно. Однако свой вклад (и немалый!) в наблюдение за левой стороной он, само собой, вносит. А при необходимости разнесет любую цель, доступную его калибру. А доступно было много чего! И вообще башня у него такая же, как на «бэтэшке»! Младший механик-водитель отделком Кувшинов стоял рядом с ним, держал снаряд и ждал, когда он понадобится, чтобы немедленно зарядить орудие после выстрела.

С громким рокотом и сизым дымом пять гигантов шеренгой ползли по перепаханному бомбами полю. Следом за ними неспешно двигалась пехота…

А вот и колючка… Столбы заскрежетали по днищу, склоняясь, как трава. Первый ряд, второй, третий… Пять проходов в проволочном заграждении было готово. А танки словно и не заметили препятствия. Впрочем, как и траншею. Они не заметили бы и четырехметровый противотанковый ров, чего уж говорить об этой жалкой борозде.

Дот был уничтожен прямым попаданием тяжелой бомбы, и бетонные обломки скрипели под гусеницами танка. Едем дальше! Пехота проверит подземелья сама.

А где-то сзади урчали тягачи, выволакивая из орудийных окопов тяжелые гаубицы. Артиллеристы побатарейно вытягивались в колонну и, не торопясь, меняли позиции. Работа в глубине УРа для них еще найдется, в этом никто не сомневался…

Командир двадцать шестой Златоустовской дважды Краснознаменной стрелковой дивизии полковник Федоров, в полосе наступления которого шли тяжелые танки майора Погодина, был доволен. Пока за него воевали другие. Летчики, артиллеристы, танкисты… Нет, он понимал, конечно, что все еще впереди. Но все равно! Сознание неукротимого могущества пропитывало его душу, когда со своего НП он наблюдал за разворачивающимися на его глазах событиями! Вот так и надо прорывать линию обороны противника! Малой кровью, могучим ударом!

К концу дня дивизия Федорова вклинилась в укрепрайон на глубину пятнадцати километров. Пришлось пострелять и танкистам, и артиллеристам. Далеко не все доты были уничтожены. А главное, уцелело довольно много самураев. Похоже, во время бомбежки они отсиделись в глубоких бункерах, которые не могли взять даже тонные бомбы. И оружие у них имелось… Даже пушки.

Но, как говорится, Бог миловал! Лишь один раз они получили снаряд в лобовой лист. Но он отрикошетировал, не нанеся никаких повреждений! Дмитрий засек вспышку. Рутковский тоже ее увидел. Стеклову подсказали. И сосредоточенным огнем уничтожили противотанковое орудие, стоявшее на открытой позиции.

«На БТ я бы тебя гусеницами быстрее сделал, чем снарядом!» – подумал Дмитрий.

Но в этот день постреляли не только пушечные башни. Лютиков с Гуревичем тоже внесли свою лепту в удар по врагу. По их докладам каждый подстрелил, как минимум, по два смертника с бамбуковыми шестами. Или даже по три…

«Может, шестов у них и не было. Я не разглядел!» – подумал Дмитрий, но на всякий случай объявил обоим благодарность.

Когда стало смеркаться, он приказал роте остановиться и сосредоточиться. А потом запросил по радио у командира дивизии по стрелковому взводу на каждый танк, в охранение. Что ему было, естественно, обещано. И предоставлено еще до темноты.

Стрелки майору Погодину требовались не для караульной службы. С этим они и сами справятся. Они ему были нужны для прочесывания близлежащих окрестностей и ночного поиска. Когда пехота доложила о том, что в округе чисто, в чем на самом деле он и не сомневался, майор приказал разделить все пять взводов на три смены, по отделению в каждой. Одна смена отдыхает, вторая занимает свой сектор круговой обороны, а третья патрулирует по маршруту. Маршруты он указал каждому взводному на местности.