...И многие не вернулись - [46]

28 марта вечером двое полицейских сыщиков зашли во двор двоюродного брата Данчо — Ангела Ладжова, которого партизаны считали своим. Сквозь ветви деревьев виднелись освещенные окна дома. Ладжов встретил сыщиков на крыльце и подал знак следовать за ним. Они остановились у обвалившегося каменного забора позади дома.

— Они в пекарне… Рядом с общинным управлением, — зашептал Ладжов, оглядываясь на улицу: как бы кто не заметил их. — Я забрал у них пистолет. Сказал Данчо, что мне нужно для важного дела…

— Эй! Да ты молодец! Заткнул нас за пояс, — произнес старший из полицейских. — Здорово ты их провел!

В его словах сквозили восхищение и радость по поводу неожиданно выпавшего на их долю легкого успеха.

Агенты перешли через мост над плотиной, постояли перед трактиром рядом с пекарней, осмотрели домишко деда Крыстьо и вошли в здание общинного управления…

— Тогда и я скрывался в Виноградце — вместе с Петром Чобалиговым, — глухо вставил Гроздан. — Ночью Данчо предупредил, что в селе появились агенты и что надо быть осторожными. О нас подумал, а о себе нет — решил, что они с Иваном находятся в безопасном месте…

К двум часам ночи из Пазарджика прибыло несколько грузовиков. Перед селом они погасили фары и остановились. Солдаты и полицейские направились к центру села. Одна группа тихо обошла общинное управление и блокировала дом Данчо. Пятнадцать человек перешли через мостик и притаились за старыми вербами у реки. Остальные пробрались через узкую улочку между трактиром и домиком деда Крыстьо и вышли за старой пекарней с трактиром.

Начинало светать. Закопошились куры во дворе деда Крыстьо. Бабушка Ката пошла взглянуть на скотину. Открыла было дверь, но тут на нее прикрикнули: «Назад, бабка!» — и она замерла на пороге.

Бабушка Ката поняла: полиция! И вернулась в дом. Во дворе послышались выстрелы, кто-то застонал. Старушка выглянула в окно и увидела Данчо Пачева, распростертого у разрушенной каменной ограды их двора. Она приоткрыла дверь и хотела пройти к нему, но полицейские, притаившиеся за углом, прогнали ее.

— Воды… — простонал Данчо.

Он лежал, опустив голову на руки. На его одежде алели пятна крови.

Полицейские не позволили старушке дать раненому воды. Они видели, что у него нет оружия, и хотели взять его живым, но боялись выйти из своего укрытия, предполагая, что в пекарне прячутся другие партизаны.

— Сколько еще человек в пекарне? — крикнул кто-то издали.

— А вы сами пойдите посмотрите! — ответил Данчо.

Ему пригрозили:

— Или ты нам ответишь, или мы тебя прикончим!

К домику деда Крыстьо подъехала машина командира 27-го Чепинского полка, который приказал хозяину выяснить, сколько еще партизан осталось в пекарне.

— Не ходи туда, дедушка Крыстьо! Не слушай этих палачей! — подал голос Данчо.

Старик остановился на полпути. По его щекам текли слезы.

Полицейские снова накинулись на Данчо:

— Если хочешь жить, говори, сколько человек прячется. И кто вам помогает!

— Их там много… А кто нам помогает, не скажу, — ответил Данчо.

Привели его отца — бай Томе.

— Ты знаешь этого человека? — спросил один из полицейских.

Отец, замирая от ужаса, молчал.

— Батя, это же я! Неужели не узнал? — спросил Данчо и попросил отца принести ему напиться.

Полицейские не разрешили этого сделать.

— Иди к нам, мы тебя напоим!.. — кричали они.

Было часов восемь утра, когда полицейские решились бросить несколько гранат в комнаты над пекарней, где скрывался Иван Стоилов. От взрыва дверь слетела с петель, окна вместе с рамами вылетели наружу. Когда дым рассеялся, в дверях показался Иван… Рассказывают, что накануне вечером предатель Ладжов незаметно вытащил затвор из его винтовки.

Полицейские набросились на Ивана, связали ему руки и завязали глаза, а потом занялись Данчо. Полицейские волокли его по земле, били и все задавали свои вопросы.

— Кто вас кормил?

— Народ! — ответил Данчо.

— А откуда у тебя эти новые ботинки?

— Что — понравились?

От этих слов полковник Еленков пришел в ярость.

— Принести соломы и поджечь пекарню! — приказал он. — Соберите все село! Мы его изжарим, но перед этим он сам увидит, как отнесется к этому «народ», шевельнет ли кто пальцем ради его спасения.

Данчо приподнялся, и полковник инстинктивно попятился от него. Партизан сделал последнее усилие и улыбнулся:

— Во всем есть свой порядок, господин полковник. Сегодня — меня, завтра — вас…

Пекарня запылала. Жандармы выталкивали крестьян из домов и сгоняли на площадь. На берегу речушки под дулами винтовок собрались сотни людей, безмолвных и настороженных. Полицейские поволокли через двор раненого Данчо.

По толпе пронесся ропот. Женщины отвернулись, чтобы не видеть, как Данчо бросят в огонь…

После того как Данчо сожгли, Ивана Стоилова отвезли в Пазарджик. Его истязали целые сутки. 30 марта вечером его расстреляли вместе с другими коммунистами в полях между Синитьово и Марицей…

Иван Илков замолк. Молчали и мы.

Недавно в Виноградце и Огняново, родных местах Данчо Пачева и Ивана Стоилова, чтили память погибших партизан. Мы пошли поклониться месту гибели Ивана. Там сейчас лежат могильные плиты, а на них бронзовой краской написаны имена. Плиты обнесены железной оградой. Низко свесили над ними свои ветви плакучие ивы с молодыми, только что распустившимися листочками.