И мне будет тепло - [10]

Уже около самых ворот Эдвард оглянулся. Хуторяне свежевали волков. И только Тугай, единственный выживший пес, провожал путников внимательным взглядом черных глаз.

* * *

До Тельмы оставалось два дня пути. Не так много, когда позади уже сотни миль, но все же довольно далеко для отряда из пяти путников. Малейн не верил в дурную удачу. Не может маленькая группа три недели бродить по Тайгу и не встретить ни одного препятствия. Но лес словно вымер. Пропали куда-то хищники, и даже по ночам не слышался рев. Один раз вдали прогрохотал по кустам обезумевший порз. Порз, конечно, зверюга большая, но для людей практически неопасная. Если травоядную тварь специально не дразнить, она ради хилого человека с места не сдвинется. Будет себе перегрызать одну рябинку за другой. Чавкать зеленой, дурманно пахнущей листвой. Вот если ему в глаз стрелу пустить — это другое дело. Тогда он за обидчиком побегает. А носится многотонная скотина не хуже лорса.

Эдвард долго думал, что могло спугнуть или разъярить лесного гиганта, но так ничего и не решив, побрел дальше. Сегодня отряд прошел уже тридцать миль, с небольшой остановкой на обед. Охотится не стали. Вчера Стайго, один из лучников, подстрелил огромного, с семилетнего ребенка ростом, тетерева. Птицу ощипали и хорошенько прожарили. И сейчас большие куски холодного жаркого покоились в котомках, завернутые в широкие листья лопуха.

Жарко светило весеннее солнце. Безоблачная высь казалось бездонно-голубой. Можно было лечь на спину, скользнуть взглядом по стройным стволам и упасть в небо. Провалиться в синеву, падать бесконечно долго, всем своим существом ощущая радость полета.

Малейн хмыкнул негромко, вскарабкался по скользкому склону наверх. Полчаса назад, оставив остальную группу на привале, священник пошел вперед, собираясь разведать дорогу и поискать грибов для супа. Конечно, лучше всего грибы ищут гигантские кабаны. В республике Метс даже профессия была такая — грибник. Грибники выращивали поросят грокона, специально тренируя их находить спрятанную под землей нежную мякоть. Неимоверно вкусный, и обладавший легким наркотическим эффектом, трюфель-мутант редко встречался в Тайге. Но вот если удавалось найти небольшой, фунтов на пятьсот, гриб, в селении устраивался праздник. Гриб выкапывали и торжественно приносили в поселок. Белая, влажная на ощупь, мякоть покоилась в круглых высоких корзинах, ароматными грудами лежала на носилках.

Женщины, собирались в круг, и надев специальные кожаные фартуки, чистили великанский гриб. Затем его варили и отваренную, значительно уменьшившуюся мякоть солили, жарили или сушили. А некоторые просто ели сырой. Грокон, нашедший трюфель, целый день ходил именинником. Его кормили до отвала, чистили шкуру, а иногда даже отпускали погулять. Правда с прогулки свинья часто не возвращалась.

Малейн не надеялся найти трюфель. На такую удачу можно было не рассчитывать, да и непонятно, что делать отряду из пяти человек с гигантским грибом. А вот найти несколько практически не изменившихся боровиков — вполне реально.

Тем временем стало суше. Лес сменился на сосновый. Великанские деревья прямыми колоннами подпирали небо. Шумели ажурные кроны. Весь лес внизу был усыпан мягким слоем хвои, настолько плотным, что даже грибы не могли сквозь него пробиться. Зато суетились и мельтешили сотни насекомых. Ползали симпатичные радужные жуки, тяжело гудели шмели, непонятно что искавшие под сенью гигантских сосен. Но больше всего было муравьев. Разноцветные, всех мастей и размеров, они деловито таскали иголки, дохлых гусениц и собственные куколки.

Вскоре Малейн увидел первый муравейник. Это был холм в человеческий рост, старательно собранный из хвои, кусочков коры и песка. В теплом вечернем воздухе появился странный кислый запах, живо напомнивший Эдварду скобяные мастерские — узоры на меди выжигали кислотой. И хотя сейчас запах был не столь сильный, но зато он наполнял собой весь лес.

Священник шагнул к муравейнику, и жаркий, ощутимый на вкус воздух ударил ему в лицо. В голове, уставшей за день, сразу прояснилось, мысли стали ясными и четкими. На глазах выступили непрошеные слезы, неприятно защипало в носу. Малейн сделал еще один шаг, и тут в его руку словно воткнулась раскаленная иголка. Эдвард поднял ладонь к лицу, оторвал вцепившегося в кожу муравья, пососал место укуса.

И ощутил, как кто-то бежит вверх по ноге. Священник опустил взгляд и тут же отпрыгнул, как ошпаренный. Сотни насекомых суетливо бегали по сапогам, заползали внутрь, обследовали штаны. Несколько особенно продвинутых уже добралось до куртки.

Малейн отбежал назад от муравейника, пытаясь рукавом смести насекомых, копошащихся в одежде. Подбежав к сосне, священник несколько раз пнул ее. От сильного удара муравьи слетели и моментально исчезли в иголках.

Эдвард чертыхнулся, тут же попросив прощения у Господа, и легкой трусцой побежал обратно в лагерь.

Трое его подчиненных сидели кружком и рассматривали что-то на земле.

— Господи, — произнес пер Нели, самый младший из всех, — откуда их столько?

Малейн подошел поближе, кивнул стоявшему на страже перу Кивину.