И грянул шторм. Подлинная история отважного спасения на море - [21]

Семприни вырос в Аллентауне, Пенсильвания, где работал в маленькой еженедельной газете до того, как в 1940 году получил работу начинающего репортера в Cape Cod Standard Times. «Мне показалось, что я попал на другую планету», – говорит он о переезде от сталепрокатных заводов Аллентауна к клюквенным болотам Кейп-Кода. Старомодные мотели вытянулись вдоль обрамленных дюнами дорог внешней стороны Кейпа, а китчевые магазины зазывали туристов, проезжавших по оживленному шоссе 28, которое было главной трассой из Борна в Провинстаун. Кейп был местом летнего отдыха и для рабочих, и для представителей верхушки общества. И заметней всего это было в Чатеме, где маленькие приморские мотели предлагали виды на океан вместе с роскошной жемчужиной под названием «Чатем Барс Инн». Гостиница, открывшаяся в 1914 году и имеющая длинную открытую галерею, манила панорамными видами Плезант-Бея, предназначенными для самых влиятельных семей Америки: семей с такими фамилиями, как Рокфеллер, Моргентау и Форд. Роскошная гостиница также служила приютом для королевской семьи Нидерландов, когда та была в изгнании во время Второй мировой войны.

У Эда Семприни почти не было времени проявить себя на Кейп-Коде: в марте 1941 года он был мобилизован для участия во Второй мировой войне. Он отслужил пять лет в армии США на Китайско-бирманско-индийском театре военных действий, а потом вернулся в свой новый дом. В течение следующих нескольких лет Семприни мотался туда-сюда между Кейп-Кодом и Пенсильванией, где он недолгое время работал в ежедневной газете, а потом осел на Кейпе с женой Бетти, которую встретил во время службы. Когда он работал в Пенсильвании, ему позвонил друг, работавший на радиостанции WOCB. «Я переезжаю в Калифорнию, – сказал друг Эду, – они хотят открыть там радиостанцию. А ты знаешь Кейп и умеешь работать с новостями. Если ты заинтересован, позвони им». Семприни позвонил, и его карьера на радио началась.

Лу Хоус остановился перед домом Семприни и посигналил. Кажется, в побитом старом «Шевроле» единственными исправными деталями были гудок и двигатель. Семприни услышал сигнал и с трудом потащился через снег к автомобилю. Он забрался на пассажирское сиденье и начал потирать свои холодные руки перед обогревателем, но быстро понял, что печка сломана. «Хорошо бы эта поездка того стоила», – подумал про себя репортер, когда драндулет отъехал от его дома и устремился в слепящий снег.

Жители Кейп-Кода скрывались от снежной бури в своих теплых домах и прильнули к радиоприемникам, когда начали передавать новости о спасательных операциях. Обладатели коротковолновых радиоприемников могли слушать в режиме реального времени драматичные переговоры между станцией Береговой охраны и спасательными экипажами. Отцы города Чатема первыми были проинформированы о драме, которая разворачивалась рядом с их побережьем, во время ежегодного совещания по бюджету. Не успели участники неторопливо войти, стряхивая снег с зимних пальто, как им сообщили об угрожающей ситуации, в которой находились моряки. Городские дела должны были подождать. Профессиональный фотограф Дик Келси тут же осознал важность того, что происходит. Он поспешил домой, взял свою старую камеру «Speed Graphic» 4×5, лампы-вспышки № 2 и несколько кассет с фотопленкой и отправился на рыбацкий причал.

Если спасательные экипажи каким-то образом смогут вернуться обратно живыми, они будут замерзшими, голодными и, вероятно, очень измученными. Городского торговца попросили собрать теплую одежду. Местный представитель Красного Креста тоже был предупрежден. Обычные мужчины и женщины пошли по домам и начали готовить теплую еду для моряков в надежде, что они вернутся. Жители Чатема выросли на море и знали, что надо делать, чтобы помочь не только потерпевшим крушение морякам, но и тем людям, которые рисковали собственными жизнями ради их спасения.

Зависимость Чатема от моря берет свое начало еще со времен отца-основателя города, купившего кусок земли за лодку. Уильям Никерсон, ткач из Норфолка, Англия, был первым, кто поселился здесь. В 1656 году Никерсон предложил ялик мономойскому вождю Маттакуасону в обмен на четыре квадратные мили бесплодной земли, на которой англичанин хотел построить поместье. Чтобы скрепить сделку, Никерсон также добавил двенадцать топоров, двенадцать мотыг, двенадцать ножей и сорок шиллингов. Веками мономои делили нижний Кейп от реки Басс до Провинстауна с двумя другими племенами, носетами и саукуатакетами. Племенные границы мономоев шли вдоль изгиба Кейп-Кода, начинаясь у Алленс-Харбор в Харвичпорте и следуя вокруг Мономоя к северной стороне Почет-Хайлендс в Ист-Орлеане. Индейцы-носеты контролировали все к северу от этой точки, а главная деревня саукуатакетов находилась в Брюстере, и им принадлежало все к западу. Маттакуасон был самым могучим вождем района, и он разрешил Никерсону построить домик рядом со своим собственным жильем.

Несомненно, Никерсон учел те ошибки, которые за пятьдесят лет до этого совершил другой белый человек. Французский путешественник Самюэль де Шамплен был первым европейцем, посетившим район у Стейдж-Харбор в октябре 1606 года (британский мореплаватель капитан Бартоломью Госнольд ненадолго бросил якорь у Норт-Чатема на четыре года раньше, в 1602 году). Для Шамплена этот район предлагал безграничные возможности, такие, что он назвал его Порт-Фортуна. «Вдоль побережья мы наблюдали дым от костров, зажженных индейцами, поэтому мы решили посетить их, – написал Шамплен в вахтенном журнале. – Здесь земля намного лучше расчищена, и есть много небольших холмов, где индейцы выращивают кукурузу и другое зерно, которыми кормятся. Здесь также есть очень хорошие виноградники, множество орешников, дубов, кипарисов и несколько сосен… Это стало бы прекрасным местом для разбивки и строительства основ государства, если бы гавань была немного глубже, а вход в нее безопасней».