И быть роду Рюриковичей - [119]
Высаживались настороженно, с каждой ладьи по сорок воинов.
К вечеру подошли полки, которые проделали путь к Царьграду сушей. Побив турмы стратига Иоанна и перейдя долину, они встали у стен Константинополя. Великий князь Олег обнял воеводу Никифора и князей, а Доброгосту сказал:
— Теперь мне ведомо, староста кончанский, в кого Ивашка удался.
Усмехнулся Доброгост, ответил довольно:
— Аль дерево, великий князь, иной плод даёт?
На вторые сутки вышли ромеи за городские ворота двумя пехотными тагмами в надежде отбросить русов, но им не дали построиться в боевой порядок. Едва начали вырисовываться византийские квадриги[138], как справа и слева их охватили пешие ратники, а в чело ударили конные дружины воеводы Никифора.
Не доведя до большого сражения, пехотные тагмы отступили, укрывшись за крепостными стенами, а отряды русов встали заслонами у всех царьградских ворот — ни въезда в город, ни выезда.
В первые дни подвижные конные отряды русов разорили ближние окрестные сёла и перекрыли все дороги в Константинополь, лишив осаждённых всякой надежды на подвоз продуктов. Ночами, наводя страх, летели на Царьград зажигательные стрелы. Лучники не давали покоя ромеям и днём.
В одну из тёмных ночей, какие бывают только на юге, в стан русов пробрался человек, назвавшийся киевским купцом Евсеем. За немалую мзду вывел его с подворья монастыря Святого Мамонта староста русского квартала, и, миновав византийскую стражу, Евсей тут же оказался среди своих. Обрадовался великий князь, усадил купца за столик, собрался потчевать, но Евсей остановил его:
— Не следует, князь, мне до рассвета надобно на подворье явиться. Чтобы к тебе попасть, я соболиными шкурками застил очи легаторию[139] и караульным. А пришёл я к тебе сказать: не води воинов на приступ, только ратников положишь и позора наберёшься, а взять ромеев можно измором. В городе хлеб на исходе и иные продукты, возмутится народ, и подпишет базилевс с тобой ряд, какой надобно.
— Спасибо тебе, купец Евсей, мы будем терпеливы и дождёмся, пока разум у ромеев переломит их гордыню...
Минул июнь-розанцвет, перевалило на июль-грозник. Однажды Олег велел спилить кипарисы на брёвна да вытянуть на берег ладьи. Удивлялись на стенах ромеи: что русы задумали? А они ладьи на катки поставили, паруса подняли. На стенах хохот: скифы по суше плывут!
А паруса глотнули ветра попутного, вздулись, и подталкиваемые русами ладьи медленно покатились к городу, а под их прикрытием к стенам приближались воины...
Доложили о том доместику схолу, тот впал в раздумье, потёр лоб. Потом промолвил:
— Если скифы до такого додумались, то можно ожидать от них и иной хитрости...
В дни болезни базилевс возненавидел пышность приёмов, разуверился в льстивых улыбках и заискиваниях и потому принимал только необходимых сенаторов. Чаще всего это были логофет дрома, доместик схол и драгман флота.
В то утро император говорил с ними о том, как отвести беду, нависшую над царственным городом. Базилевс смотрел на сановников внимательно, но ничего не видел, кроме склонённых голов. Первые из первых ждали, что скажет божественный. А он морщился то ли от боли, которая одолевала его в последние дни, то ли недовольный сановниками.
— По вашей вине скифы застали нас врасплох. Вы оказались слишком самонадеянными и за то сегодня наказаны, — сказал император. — Упрямству русов надо отдать должное.
Он повёл взглядом по сановникам. Они раболепно молчали, и базилевс снова заговорил:
— Когда евнух Василий вёл меня сюда, в приёмную, он рассказывал, как вчера князь скифов потешил константинопольский люд, и мы благодарны ему за это.
— Несравненный, — осмелился подать голос Лев Фока, — но это не зрелище Ипподрома, подобное тем, какие мы устраивали возмущённому охлосу: в поведении великого князя Олега я улавливаю скрытый смысл. Мне кажется, со своих кораблей, которые подойдут к городу по суше, скифы смогут забрасывать крючья на стены и взбираться на них по подвесным лестницам. Русы могут начать приступ, и он будет яростным. Особенно опасаюсь приступа ночного.
И снова базилевс поморщился:
— Может, и так, доместик схол, но у империи достаточно стратиотов, чтобы отразить скифов. Или ты, Лев Фока, считаешь, что могут пасть стены могущественного Константинополя?
— Божественный и несравненный, — ответил доместик схол, — стены Константинополя неприступны, мы отразим варваров, но достаточно ли у нас хлеба?
Нахмурился базилевс, повернулся к евнуху Леониду:
— Скажи, логофет дрома, чего требуют эти варвары, которые водят свои корабли по суше?
Голос у базилевса был тихий. Евнух Леонид ответил:
— О, божественный, они хотят заставить империю признать Русь равной Византии и чтобы её торговые гости имели те же права, что и гости других государств.
— Но разве, подписав такой договор, империя унизится?
— Это не всё, божественный. Они требуют уплатить дань Киеву и иным городам, которые пришли вместе с князем Олегом.
Базилевс насупился:
— Велика та дань?
Евнух Леонид ответил скорбно:
— Она заберёт из твоей казны, несравненный, немало золотых монет. Скифы требуют по двенадцать гривен на каждую ладью, а их у Олега за две тысячи.
Иван Молодой (1458-1490), старший сын и соправитель Великого князя Московского Ивана III, один из руководителей русской рати во время знаменитого «Стояния на Угре» 1480 года, был храбрым воином и осторожным политиком. Если бы загадочная смерть в возрасте 30 лет не прервала жизнь молодого князя, то в историю России никогда не были бы вписаны страшные страницы тирании князя, прозванного Грозным.
Русь начала XVI века. Идет жестокая борьба за присоединение к Москве Пскова и Рязани, не утихает война с Речью Посполитой. Суров к усобникам великий князь Московский Василий III, и нет у него жалости ни к боярам, ни к жене Соломонии — в монастырь отправит ее. Станет его женой молодая Елена Глинская — будущая мать царя Ивана Грозного…Блестящий и пронзительный в своей правдивости роман от мастера исторического жанра!
Роман посвящен времени княжения Ивана Калиты - одному из важнейших периодов в истории создания Московского государства. Это третья книга из серии «Государи московские», ей предшествовали романы «Младший сын» и «Великий стол».
О жизни и деятельности младшего сына великого князя Александра Невского, родоначальника московских князей и царя Даниила Александровича (1261–1303) рассказывают романы современных писателей-историков Вадима Каргалова и Бориса Тумасова.
Романы Н. Алексеева «Лжецаревич» и В. Тумасова «Лихолетье» посвящены одному из поворотных этапов отечественной истории — Смутному времени. Центральной фигурой произведений является Лжедмитрий I, загадочная и трагическая личность XVII века.
Нигилисты прошлого и советские историки создали миф о деспотичности, и жестокости Александра II.В ином свете видят личность царя и время его правления авторы этого тома.Царь-реформатор, освободитель крестьян от крепостной зависимости – фигура трагическая, как трагичны события Крымской войны 1877 – 1878 гг., и роковое покушение на русского монарха.В том вошли произведения:Б. Е. Тумасов, «ПОКУДА ЕСТЬ РОССИЯ»П. Н. Краснов, «ЦАРЕУБИЙЦЫ».
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.