И аз воздам - [18]

— Лер, я тут сауну включил, — Лёшик развалился на диване, наблюдая за приготовлением ужина. — М-м-м, пахнет-то как… у меня уже слюнки текут! Что сегодня едим?

— Мясо по-французски, с сыром, оно быстрей всего получается. Тут духовой шкаф шикарный, вот и опробуем его!

Техника не подвела, мясо вышло умопомрачительным и я сделала себе заметку при первой же возможности приобрести себе такой шкаф на кухню. К сауне я отнеслась с прохладцей, больше ценя возможность просто помыться, но почему-то баня всегда действовала на мужскую часть населения весьма специфично и первый вечер нашего совместного отдыха начался именно в ней, плавно переместившись в кухню, а оттуда — в спальню.

— Просыпайся, соня! — что-то холодное и твердое легло мне на шею и я чуть не взвизгнула, когда на грудь потекли холодные капли. — Поднимайся, я уже чайник поставил! — Лёшик начал щекотать мне пятки и я задрыгала ногой. — Сейчас поедим и на лыжах поедем кататься, я уже принес их, у крыльца стоят!

— Лыжи? — протерла я глаза. — не помню, чтобы мы о них говорили вчера. А откуда лыжи-то?

— Да из подвала, Михалыч разрешил.

— Надеюсь, не горные?

Против горных я, по большому счету, не имела ничего, но считала их элитным спортом и стояла на них не очень уверенно, а на обычных беговых раньше ходила с удовольствием.

— До нормальных склонов отсюда еще ехать надо на машине, а мы вокруг поселка походим. Тут лыжня есть, не заблудимся. Погода сегодня — мороз и солнце, как у Пушкина!

Лёшик уже крутился у плиты, тряся сковородой, от которой ощутимо тянуло чем-то горелым. Пришлось отобрать у него сей предмет и выкинуть содержимое в ведро.

— Ну вот, я так и знал, — разочарованно проводил он взглядом свое произведение. — Неужели это совсем нельзя есть?

— Пока я на кухне, лучше не надо, — мое заверение обрадовало парня и мы опять целовались до тех пор, что чуть не забыли про еду. — Лёшик, все, быстро едим и на улицу!

За четыре часа мы вдоволь накатались на лыжах по заснеженному лесу, навалялись в снегу и даже немного позагорали на мартовском ярком солнце. Усталости почти не чувствовалось до тех пор, пока мы не добрались до крыльца. Вовнутрь я заходила, уже едва волоча ноги.

— Ты устала? — раскрасневшийся Лёшик рухнул рядом прямо на ковер даже не сняв куртку. — Лично я укатался так, что сейчас даже есть не могу. Хорошо, что тут не печь, а котел стоит. Включили и в доме тепло!

— В доме уже не тепло, а жарко, — пыхтя, я стаскивала лыжные ботинки прямо на ковре. — Может, поубавишь отопление, а то дышать нечем!

— Это тебе с улицы так кажется, на самом деле всего двадцать один градус, — парень поднялся и двинулся в сторону кухни. — Сейчас остынешь, посиди немного. Подожди, принесу попить… или выпить?

Скинув теплую рубашку и ботинки, я облегченно вытянула ноги в кресле. Как здорово все-таки посидеть вот так после лыж! Если бы еще попить горячего чаю, но для этого надо идти на кухню, а лень…

— Лер, давай выпьем, — Лешик уже протягивал мне высокий фужер с вином, пристраиваясь на ковре у моих ног. — За нас!

— Ну, если за нас… то давай! — я вытерла мокрый лоб. — И все-таки что-то слишком жарко… может, проветрить надо?

— Ага, сейчас окно открою, — Лешик завозился с оконным механизмом, пока я допивала бокал. — Что тут за навороты… ага, жалюзи внутренние, это нам не надо… маркиза… это тоже не то… заело, что ли… лучше другое открою.

От жары в холле мне стало плохо, я едва успела поставить бокал на пол, чтобы не разбить его и все поплыло перед глазами смазанной картиной…

Очень болела голова и в ней всплывали неясные картины, идентифицировать которые было совершенно невозможно. Такое же состояние было у меня после операции, когда мне удаляли аппендицит, голова была тогда ватная, звуки доносились издалека и памяти всплывали то кафельные стены, то люди в голубых халатах и неясные разговоры. Сейчас вокруг царил полумрак и каждое движение глаз сопровождалось красными всполохами. Лежала я на чем-то мягком и теплом, но поскольку было больно даже думать, то прикрыла глаза и задремала под неясный гул и бормотанье.

Проснувшись второй раз, я опять долго соображала, что произошло. Голова болела по-прежнему, но уже не так сильно, как раньше и, пошарив вокруг себя руками, я нащупала мягкую ткань. Похоже, что лежу на постели… плохо, что ли, стало? Да и где это я нахожусь? Помню, что мы поехали с Лешиком на дачу какого-то Михалыча, были в сауне… утром поехали на лыжах, вернулись, было жарко в доме… что потом-то было?

Повернувшись набок, с трудом села и комната поплыла перед глазами. Застонав, я опять повалилась на подушки и снова прикрыла глаза. От круговорота окружающей действительности затошнило и я глубоко задышала, чтобы не вырвало.

Стукнула дверь и раздались осторожные шаги, замершие около кровати.

— Лера, ты очнулась?

— Кто тут? — глаза было невозможно открыть, сразу начиналась сплошная карусель.

— Лера, это я, Алексей, — на лоб легла прохладная влажная ткань.

— Что со мной случилось?

— А что ты помнишь? — он присел рядом, поглаживая мне руку.

— Лыжи… на лыжах ходили, домой пришли… жарко было… потом ничего не помню… воды дай, пить хочется ужасно…