Хюррем, наложница из Московии - [13]

Разбойник, укравший ее, подбежал к кустарнику – там стояла привязанная лошадь. Он тяжело дышал от бега. Изо рта у него валил горячий пар. Он швырнул девочку на спину коню. Конь тихонько заржал, гневно тряхнул головой, и с его влажной густой гривы в лицо Александры полетела вода.

Разбойник ловким движением вскочил в седло, и конь встал на дыбы. Девушка на мгновение понадеялась, что она сейчас соскользнет с лошадиной спины и спасется, но ничего не получилось. Великан держал ее железной хваткой.

Слезы Александры начали замерзать на морозе.

– По коням! Уходим!

Прозвучавший голос заглушил вой урагана. Сапоги из толстой кожи яростно ударили в животы лошадям. Лошади сначала поскакали рысью, вздымая снег, а затем, перейдя в галоп, бросились во тьму.

Вися через седло, Александра рассмотрела тела, лежавшие на земле без движения. Матери среди них не было. Но она не обрадовалась. Среди погибших она узнала Анну, Татьяну, Наталью, которая меньше года назад вышла замуж… А еще Дуняшку. Ее любимая подружка Дуня, с которой они еще этим вечером играли у печки, была мертва. Слезы лились на чепрак из грубой шерсти под седлом разбойника. «Я вас никогда не забуду, – простонала Александра. – Клянусь. Я никогда ничего не забуду».

Повернув голову, она долго смотрела на бледный дрожавший желтый свет ее исчезавшего вдали дома. «Мама, – всхлипнула она, – мама… Отец! Не забывайте меня!» Голоса ее не было слышно, но крик разрывал каждую клеточку ее тела: «Не забывайте меня! Не забывайте! Я вас никогда не забуду!»

Александра была без сил от усталости, горя и страха.

От долгой поездки у нее все затекло и болело. Она замерзла. Она то и дело проваливалась в сон, однако из последних усилий старалась не поддаться ему. «Мне нельзя спать, мне нельзя спать», – все время приказывала она себе. Она не заметила, как Тачам Нойон, когда трое его товарищей уснули, поднялся от костра и приблизился к ней. Он медленно вытащил у нее кляп изо рта. Прижав палец к своим губам, он сделал ей знак молчать.

Девушка в знак согласия прикрыла глаза.

Впервые за много часов она смогла глубоко вздохнуть.

Тачам Нойон посмотрел на троих разбойников, лежавших у костра. Все трое громко храпели.

Разбойник вновь повернулся к девушке. Он протянул руку к ее ногам, и Александра вздрогнула от ужаса. Они вновь встретились взглядами. В глазах человека исчезло то ужасное сияние. Или же ей так показалось? Разбойник развязал ей руки и ноги. Александра попробовала пошевелить ими, но все затекло. Наконец она почувствовала, как кровь приливает к ногам.

«Попытайся уснуть, – прозвучало по-русски. Теперь голос не казался девушке страшным. – Даже не думай сбежать, – добавил Тачам Нойон, указывая на спящих разбойников, – если ты и выберешься из пещеры, то не сделаешь и трех шагов, как достанешься стае голодных волков или замерзнешь».

Александра прошептала: «Не сбегу». На лице разбойника появилось нечто похожее на улыбку:

– Тогда спи. Утром ты должна быть полна сил.

Он обвил ей руки и ноги кожаными ремнями, которыми она была связана, чтобы казалось, что она связана по-прежнему. Снова сделал пальцем знак «Молчи» и вернулся к костру. Убедившись, что все в порядке, он прислонился спиной к снятому седлу и уронил голову на плечо. Вскоре его храп присоединился к звучавшему хору.

Александре снилось, что она бежит по зеленому лугу и ловит разноцветных бабочек. Вдруг она увидела Дуняшку. Александра радостно прокричала: «Так, значит, ты не умерла!» – «Умерла? – Дунин смех прозвенел, как весенний ручей. – Люди умирают только тогда, когда о них забывают, – сказала ее любимая подруга. – Если ты меня не забудешь, то я не умру». Держась за руки, они побежали за бабочкой с золотыми крыльями по усыпанному полевыми цветами лугу.

Вдруг они увидели церковь, перед которой собралась толпа. Парни танцевали под волынку. Девушки, положив одну руку на пояс, в другой держали бубенцы и звенели ими, а в это время парни вокруг них изо всех сил топтали новыми сапогами землю. Александра тоже танцевала с Дуней. И вдруг голоса стали удаляться, а краски бледнеть. Именно в этот момент в дверях церкви она увидела мать. Рядом стоял ее отец. Оба махали ей:

– Александра, иди сюда, доченька.

Александра захотела побежать к ним, но не смогла. Перед ней встал черный, как смоль, человек. Его глаза горели, как угли. Руки его сжали ее тело, как железные обручи. От зловонного дыхания ей сделалось дурно. Он приблизил к ее лицу рот, из которого текла слюна. Мокрые, нетерпеливые, грубые, как кора дерева, мозолистые руки вдруг начали задирать ей платье…

Александра проснулась от ужаса. Теперь она пыталась выбраться из-под тяжелого тела навалившегося на нее разбойника с раскосыми глазами. Тот одной рукой пытался закрыть ей рот, чтобы она не закричала. Александра изо всех сил укусила руку, прикрывавшую ей рот, и завопила. От боли разбойник привстал на колени.

В этот миг все перевернулось. Первым вскочил Тачам Нойон. Проснулись три женщины, которые спали неподалеку, рядом с лошадьми. Пещера наполнилась криками, воплями и ржанием испуганных лошадей.

Тачам Нойон схватил разбойника с раскосыми глазами и швырнул его об стену. «Я же тебе сказал, – прогремел он. – Она еще маленькая. Она совсем ребенок». Тот яростно возражал: «У нас такие, как она, детей рожают!» В руках у него теперь сверкала сабля. Его товарищи тоже выхватили свои сабли и встали рядом с раскосым. Тачам Нойон загородил собой Александру. «К другим женщинам, быстро!» – скомандовал он ей. Александра тотчас послушалась и побежала к трем женщинам, вновь принявшимся голосить от страха. Все четверо крепко прижались друг к другу. Беркуль чертил саблей в воздухе круги: «Разве во время общего дела можно идти против товарищей?» Раскосый, который так и не добился своего, был вне себя от ярости, он тоже размахивал саблей и кричал: «Когда все идут на общее дело, то все делится поровну на всех. Так гласит обычай».