Хвост судьбы - [10]

Мопс Баскервилей (Быль)

«…Над телом Хьюго стояло мерзкое чудовище – огромный чёрной масти зверь, сходный видом с собакой, но выше и крупнее всех собак… И остерегайтесь выходить на болота ночью, когда силы зла властвуют безраздельно…». Я отложил любимый зачитанный томик Конан Дойла, который повсюду таскал с собой, и блаженно потянулся. Жизнь прекрасна! Я нахожусь в люксе подмосковного санатория «Архангельское», принадлежащего Министерству обороны. В этом эталоне элитного отдыха советских времён кое-что ещё сохранилось от былой роскоши, но ныне сюда может попасть и простой смертный (правда, за довольно приличные деньги).

…Вечеринка в банкетном зале санатория перевалила далеко за полночь. Весь праздник (знать бы ещё, что праздновали!) я был на высоте, развлекал местных дам, рассказывал анекдоты, лихо опрокидывал стопку за стопкой, благо угощение входило в стоимость путёвки. Наконец я почувствовал, что пора остановиться (как там сказал Владимир Высоцкий – «А потом кончил пить, потому что устал»): меня пошатывало, пропали чёткие контуры окружающих предметов. «Надо бы пройтись перед сном, проветриться», – подумал я.

Уйдя по-английски, я стал спускаться к выходу и у самых дверей повстречал дежурную привратницу тётю Стешу, с которой почти сдружился с первого же дня пребывания в «Архангельском». Тётя Стеша была колоритным персонажем «из местных», то есть жительницей соседней деревни Воронки. Несмотря на весьма солидный возраст, она подрабатывала в санатории: «Мне ведь не трудно, а до дому близко, и к пенсии добавка, опять же с людьми хорошими поговорить». Узнав, что моя фамилия Воронков (кстати, я забыл представиться – редактор журнала «Вопросы науки и религии» Евгений Николаевич Воронков), она прониклась ко мне какой-то материнской нежностью и не пропускала случая пообщаться.

– Куда это ты, батюшка, на ночь глядя собрался? Что за надобность такая? – обеспокоенно поинтересовалась старушка.

– Да вот пройтись по берегу, подышать свежим воздухом, – стараясь казаться бодрым (мне почему-то стыдно стало за то, что явно перебрал с горячительным), ответил я.

– Ты что, не знаешь ничего? – понизив голос до еле слышного шёпота, спросила тётя Стеша и уверенно преградила мне дорогу.

– Да что я должен знать-то?

– А то, что нечего тут без всякой надобности ходить по ночам! – безапелляционно заявила привратница.

Мне было до крайности любопытно узнать, что за зловещие тайны ей известны, и я стал упрашивать старушку посвятить в них и меня. Странно, но, всегда словоохотливая, она вдруг заупрямилась и наотрез отказалась продолжать разговор, твердя лишь, что ночью из санатория выходить крайне нежелательно, «мало ли чего». Меня такое объяснение, ясное дело, не удовлетворило. После настойчивых уговоров и посулов вполне материального характера, тётя Стеша наконец сдалась. И рассказала вот что…

Имение «Архангельское», как я уже говорил, принадлежало князьям Юсуповым. Последними его владельцами были родители того самого знаменитого Феликса Феликсовича Юсупова, вошедшего в историю как убийца Григория Ефимовича Распутина. Юсупов сначала пытался Распутина отравить, но яд старца не взял, и Феликсу пришлось стрелять в него несколько раз. Существует легенда, согласно которой Распутин перед смертью проклял душегубца. А проклятие такого человека, как старец Григорий, знаете ли…

– Сразу после свершенного злодеяния, – продолжала вещать тётя Стеша, – молодой князь вышел во двор своего дворца на Мойке и застрелил одну из своих собак, чтобы затем объяснить в полиции звуки выстрелов, которые наверняка слышала вся округа: мол, собака взбесилась, пришлось её того… Так вот, поговаривают, что проклятие Гришки Распутина в эту собаку и вселилось.

Почему-то я некстати вспомнил о Конан Дойле и невольно улыбнулся.

– И нечего так улыбаться, сам просил рассказать! – заметив моё, мягко говоря, недоверие, тётя Стеша явно обиделась, но продолжила свой рассказ: – Уж я и не знаю почему, но зловещее привидение стало с тех пор являться не в Петербурге, а здесь, под Москвой, в любимом имении убийцы: ищет его по ночам, чтобы забрать с собой в ад.

– Ага, – не удержался я, – в Москве климат более здоровый, чем в Питере. К тому же привидение к природе потянуло, ведь собака всё-таки.

– Да ну тебя! – окончательно надулась тётя Стеша. – Не хочешь, не верь. Только я и сама эту нежить видала, аккурат перед началом войны. Ступай, ступай на берег, коли жизнью и душой не дорожишь! А мне пора, внучка ко мне из города приехала, ждёт, а я тут с тобой…

С этими словами она, что-то бормоча себе под нос, стала подниматься по лестнице, даже не попрощавшись со мной.

Я отчего-то развеселился, или хмель ударил в голову. Привидение, говорите? Адская собака? Хорошо! Очень хотелось бы с ней поближе познакомиться! До страсти люблю собак, хотя бы и призрачных! Я решительно обошёл корпус и стал спускаться к Москве-реке, берега которой особенно живописны именно в окрестностях Архангельского. Но красотой ночной природы мне насладиться не удалось: как нарочно, к ночи сгустился туман, и в двух шагах уже ничего нельзя было разглядеть. Слышались лишь тихое журчание воды и какой-то шорох в прибрежных кустах. На воздухе голова моя просветлела, я совсем уже было собрался возвращаться и даже в приступе благодушия намеревался попросить у тёти Стеши прощения за то, что обидел её недоверием. Как вдруг…