Хунхуз - [2]

Чжан Юншен взялся всё устроить наилучшим образом. Он куда-то исчез и появился через некоторое время весьма довольный.

– Се сяньшэн, – сказал он, – моя хунхуз ходи, моя всё скажи, моя всё делай. Твоя собилай шесть часов. Пловодник и лошади наша жди есть.

Он назвал цену, цена меня устроила. Где-то в половине шестого вечера к нам явился высокий китаец. Рожа у него была действительно бандитская, хотя, возможно, мне так просто показалось. Он сообщил, что лошади готовы и ждут нас в овраге, сюда они их не приведут, что бы не было лишних досужих разговоров.

На дне оврага нас действительно ждали четыре лошади. Их держал в поводу молодой хунхуз. Первый хунхуз надел на себя две ленты с патронами, взял винтовку, стоявшую у ствола дерева, вскинул её за плечи, вскочил в седло, и мы тронулись вперёд.

Еле заметной пологой тропинкой мы поднялись из оврага, тропинка шла сначала по-над оврагом, затем углубилась в таинственный маньчжурский лес. С двух сторон нас окружали гигантские кедры, маньчжурский орех, с листьями похожими на пальмовые, могучие вязы и берёзы, здесь вполне можно встретить ель обвитую диким виноградом. Едва заметная тропинка вилась между стволами в девственном лесу, и мне казалось, что я попал в иллюстрации к книжке Фенимора Купера «Приключения на берегах Онтарио», только вот в благородстве моих «индейцев» я сильно сомневался.

Лес кончился, мы вышли на большую поляну, послышался гудок паровоза, впереди виднелся разъезд Уцзими. Чжан Юншен сказал:

– Наша дальше ходи нету. Наша тебя здесь жди.

За лето, я ещё несколько раз пользовался услугами хунхузов для поездок в Харбин.

В конце августа прошёл слух, что хунхузы отправились куда-то в свой очередной пиратский рейд. Вернулись они через неделю.

Дня через два после возвращения хунхузов ко мне в комнату зашёл Чжан Юншен, прикрыл плотно за собой дверь и таинственным голосом сообщил:

– Капитана, шибко совсем худо есть. Хунхуза ходи туда. Много-много китайски солдата ходи, шибко многа стлеляй. Солдата многа убита, хунхуза многа убита. Хунхуза люди больной сюда сопка плиноси.

Я понял, что где-то произошёл большой бой между хунхузами и китайскими войсками. Что меня несколько удивило. Мне в войну пришлось как-то командовать отрядом хунхузов, и я знаю, что как бойцы они слабые. Хунхузы храбро нападают если десять на одного, но в обороне не стойкие, если что, то сразу убегают и заставить их сражаться, это надо обладать недюжинным характером.

– И зачем твоя говори? – спросил я.

– Даланьба Лю лаоши, – сказал Юншен и тут же поправился, – старшина Лю Веймин шибко худой, нога ломай есть. Совсем больной фанза лежи.

Я знал, что такое «даланьба», в переводе, это «большой держащий», главарь, другими словами. Но почему Юншен называет его «лаоши» – учитель?

– Так что от меня надо?

– Надо лечи мало-мало. Твоя фельшиль скажи.

Я подумал, что заручиться поддержкой главы местных хунхузов было бы не так уж и плохо. Я оплатил местному фельдшеру лечение хунхузов и ещё добавил за беспокойство и риск. Фельдшер уехал в горы с Чжан Юншеном. Утром они вернулись.

– Перевязал я всех ваших раненых хунхузов, – сообщил мне фельдшер, – у главаря их кость задета, но ничего страшного, через месяц ходить будет.

Прошло меньше месяца, и Чжан Юншин передал мне поклон от Лю Веймина. Даланьба желал лично посетить нас и принести благодарность за оказанную помощь. Я, естественно, согласился.

На следующий день, вечером, под раскидистым маньчжурским орехом был накрыт стол, поставлен самовар и расставлены тарелочки с разными сладостями.

Чжан Юншен, облачённый в шёлковый золотистый халат и синие шаровары, появился под деревом и торжественно и благоговейно провозгласил:

– Идёт.

Появилась процессия. Впереди в широкополой соломенной шляпе, опираясь на палку, шёл высокий китаец, окружённый десятком хунхузов, вооружённых русскими винтовками. Это свидетельствовало о высоком положении банды. Русская трёхлинейка ценилась высоко и стоила дорого, порядка ста рублей. Конечно, после войны их появилось много, где сворованы со складов, где взяты с поля боя, и стоили, наверно, уже дешевле, но, всё равно, они считались лучшими по сравнению с японскими винтовками или с американскими «винчестерами». Последние уж совсем для нищих.

Лю Веймин церемонно поклонился по китайскому обычаю, дотронувшись левой рукой до земли, потом подал правую руку, поздоровавшись по-европейски. Его свита тоже поклонилась, я пригласил всех к столу. Лю Веймин жестом разрешил сесть только трём из свиты, остальные остались стоять.

Я с интересом разглядывал предводителя банды хунхузов. Передо мной сидел высокий худой жилистый уже не молодой человек, в его косе виднелись седые пряди волос. Во всём его облике чувствовалась сила и несгибаемая воля. Чёрные глаза грустные и задумчивые сильно контрастировали с его властным лицом. Видно, что это действительно вождь сильный и умный, а не кровожадный головорез. Он силой духа может держать в железной дисциплине своих людей, и они, не задумываясь, пойдут за ним в огонь и воду.

Я спросил о его здоровье. Он улыбнулся и произнёс довольно-таки правильно по-русски: