Художественный свист - [7]
) Трах!… У-у-у… очень сексуально!… (Продолжает смеяться.)
ИЛЬЯ. Восхитительная девушка!
НАСТЯ. А отчество?
ИЛЬЯ. Аркадьевич.
НАСТЯ. Ну, еще ничего. (Смеется.)
ИЛЬЯ. Петя, давай выпьем. (Разливает.) Понимаешь, я как историк просто обязан рассказывать молодежи всю правду о тех годах, где, как теперь выясняется, было очень много хорошего и стабильного. (Выпивают, закусывают.)
НАСТЯ. Ну, и дальше чего?
ИЛЬЯ. Дальше? Дальше была Москва, где тоже почти никуда не брали. Да-да!… Думаю, про учебу, про марксизм-коммунизм какой-нибудь вам будет неинтересно, а вот про передовой советский быт, про общежитие хочу рассказать.
НАСТЯ. А разве вы жили не здесь?
ИЛЬЯ. В этой квартире жил папа, его жена – Петина мама, и вот Петр Аркадьевич – их сын и будущий реформатор современной России. А я в общежитии… Так вот общежитие: раздельное, отдельно для мальчиков, отдельно для девочек. К девочкам не пускают, пройти можно раз в неделю по воскресеньям по предъявлению студенческого билета…
НАСТЯ. Не может быть!
ИЛЬЯ. Лена?
ЛЕНА. Правда.
ИЛЬЯ. Когда мы были на втором курсе, еще ничего: из четырех девиц в ее комнате встречались только мы с Ленкой. Ее подруг надо было сперва развлечь – ну, попеть, скажем, про уют, который создается дымом от костра, затем отправить в кино, и только потом часика два можно было побыть вдвоем. Но в начале третьего курса две ее соседки завели ухажеров, и воскресенья пришлось делить. О, ужас! Помнишь, Ленка? (Смеется.)
ЛЕНА. Нашел, что рассказывать девушке.
ИЛЬЯ. А в нашем общежитии то же самое плюс оперотряд. Не знаете? Ну-у, как же! Это такие специально обученные комсомольцы, которые рыскали по коридорам, внезапно врывались к тебе в комнату и проверяли, что за книжки лежат в твоей тумбочке. Да-да, именно так… Не играют ли здесь в преферанс? Не находится ли в комнате кто посторонний неоформленный? А поскольку у меня отношения с ними всегда были, мягко говоря, натянутые, то Ленку не приведешь, вместо любви в любую секунду мог возникнуть скандал.
НАСТЯ. Я не понимаю, можно было просто пожениться.
ИЛЬЯ. Э-э, Настя, сразу видно, что вы не разбираетесь в тех славных советских временах. Мы же были не москвичи! А прописка? Пожениться – это значит не прописаться, не получить работу, ни в Москве, ни в Киеве у мамы. Вот Ленка и не хотела поначалу за меня выходить, искала москвича.
ЛЕНА. Ну, что ты болтаешь?
ИЛЬЯ. Правда-правда! А потом когда узнала, что у меня, оказывается, есть в Москве папа, сразу захотела, только теперь уже не хотел я. Но это другая история, не смешная… Ленок, я ничего не наврал?
ЛЕНА. Настя, помогите мне, пожалуйста, убрать со стола.
ИЛЬЯ. Мы еще будем закусывать!
ЛЕНА. Может, хватит?
ИЛЬЯ. Лена!
ЛЕНА. Да-да, не волнуйся. Извини.
ЛЕНА и НАСТЯ убирают грязную посуду, уходят на кухню.
ПЕТР. Я не знал, что ты хотел здесь прописаться.
ИЛЬЯ. Никто не знал. Все ограничилось намерениями.
ПЕТР. Ты что, даже отцу не говорил?
ИЛЬЯ. Не успел. Жизнь круто поменялась, это потеряло смысл.
ПЕТР. Ты имеешь в виду свой уход из института?
ИЛЬЯ. Я не уходил. Меня выгнали.
Пауза.
ПЕТР. Мне кажется, ты меня избегаешь.
ИЛЬЯ. С чего бы?
ПЕТР. С Настей тебе гораздо интересней.
ИЛЬЯ. Что ж тут удивительного?
ПЕТР. Я надеялся, нам удастся поговорить… Что за еврейская манера отвечать вопросами! Илья, возможно, у тебя есть какой-то повод на меня злиться…
ИЛЬЯ. Петя!…
ПЕТР. Не перебивай!… Но ты же не станешь отрицать – поговорить нам все равно придется.
ИЛЬЯ. Не стану.
ПЕТР. Вот и отлично!… Я предлагаю начать о деле. Лирическую часть оставим на потом.
ИЛЬЯ. У нас будет лирическая часть?
ПЕТР. Как захочешь.
Небольшая пауза.
Насколько я знаю, завещания нет… Ты был с отцом в его последние дни. Он говорил, что бы ему хотелось?
ИЛЬЯ. Просил все деньги отдать Пашке, все-таки единственный внук. Там оказалось немного…
ПЕТР. Так… А квартира?
ИЛЬЯ. О квартире он не говорил ни слова.
ПЕТР. Почему?
ИЛЬЯ. Не знаю… Чтобы дать нам повод друг с другом встретиться.
ПЕТР. Ну? И что ты предлагаешь?
Небольшая пауза.
ИЛЬЯ. Я предлагаю квартиру продать, а вырученные деньги поделить пополам.
ПЕТР. Что?… Продать?!
ИЛЬЯ. Ты возражаешь?
ПЕТР. Илья, я здесь родился и вырос!
ИЛЬЯ. Не понимаю, ты хочешь сказать, что жил в этой квартире, а я нет?
ПЕТР. Что значит «жил»?
ИЛЬЯ. Ты хочешь получить большую часть?
ПЕТР. Здесь вся моя жизнь!
ИЛЬЯ. Пополам – это справедливо!
ПЕТР. Знаешь, чем я отличаюсь от Дяди Вани…
ИЛЬЯ. О чем ты?
ПЕТР. …из чеховской пьесы? Если б бегал за тобой с ружьем – точно пристрелил!
ИЛЬЯ. Скажи тогда сколько?
ПЕТР. Для меня эта квартира – продолжение могил! Родительских могил!
ИЛЬЯ. Ты хочешь забрать себе все?
ПЕТР. Вот заладил! Нет же! Я не хочу ее продавать!
Небольшая пауза.
Садись!
ИЛЬЯ. Успею.
ПЕТР. Сядь!… Я не знаю, поймешь ли ты меня… мы никогда не были близки… Видишь ли, я уже месяца два как вернулся окончательно, а все не своей тарелке… Иногда мне хочется приходить сюда, домой: я вижу, как вот здесь у телевизора сидела мама, там – отец, я помню все, что происходило в этом доме…
ИЛЬЯ. Ты не видел, как папа умирал.
ПЕТР. Другими словами… сейчас не время. Давай отложим на потом.
ИЛЬЯ. Петя, странное дело, я ведь тоже не посторонний…