Художественный музей Адати Япония - [11]
Даже ничего не зная о Тоганоо, зритель погружается в глубокую тишину и гармонию этих «заколдованных мест». Морозный воздух сковал леса и холмы, иней придал хвое сосен голубоватый оттенок, замерли звуки, исчезли запахи, остыли чувства, природа пребывает в покое.
Это место в Японии славится красотой осенней листвы и считается идеальным для аскезы и уединения. Неслучайно здесь на протяжении двенадцати веков существуют буддийские храмы. Один из них — Кодзандзи (храм Высокой Горы), построенный в VIII столетии, знаменит первыми в Японии плантациями чая, который в XIII веке стал выращивать здесь, у подножия горы Такао, монах Мёэ, немало сделавший для распространения напитка в стране. До сих пор в этом месте существует маленькая плантация с табличкой «Самый первый чай». Портрет Мёэ работы Энитибо Дзёнина, как считается, подтолкнул Ван Гога к написанию автопортрета в образе дзенского монаха.
Черные вороны, агрессивные, настороженные, с торчащими в разные стороны перьями и раздавленный плод граната, истекающий кроваво-красными каплями сока, — сюжет тревожный и драматичный. Однако, глядя на густой черный цвет, которым отличаются изображенные на свитке птицы, можно вспомнить и забавную народную японскую сказку о вороне и сове-красильщице, красившей всех птиц в разные цвета по их желанию: желтые, бирюзовые, красные. Щеголь-ворон, чьи перья в старину были белыми, попросил расцветки, которой нет у других птиц. Сова думала-думала и окунула его в горшок с отличной черной тушью, но ворон, став черным, смертельно обиделся, и с тех пор совы летают только тогда, когда вороны спят — ночью.
Если в поэзии, например в творчестве Мацуо Басё, эта птица связана с зимой или осенью, одиночеством или старостью, то XX век сообщил образу ворона новые оттенки смысла.
Композиции Токуоки Синсэна незамысловаты. Он изображал в своих работах один-два цветка, избегая ярких красок, четких контуров, прописанных деталей. Следуя принципам ваби-саби, красоты неброской, ускользающей, быстротечной, а потому неизбежно несущей оттенок грусти, художник акцентировал внимание на неповторимости каждого цветка, добавляя, словно для контраста, другой. Он мог бы повторить вслед за мастером чайной церемонии: «Один цветок лучше, чем сто, дает почувствовать цветочность цветка».
Сложное понятие «ваби-саби» трудно перевести на язык другой культуры. «Ваби» акцентирует простой, строгий тип красоты и созерцательное, безмятежное, отвлеченное восприятие действительности. «Саби» ассоциировалось с красотой безмолвия и старости, и сегодня слова, связанные с «саби», используются больше, чтобы передать чувство одиночества и красоты древности, в то же время это слово имеет подтекст: «покорность, скромность, нечто, сделанное со вкусом». Постепенно эти понятия перешли в категорию эстетическую. Средневековые мастера чайной церемонии учили, что чувство прекрасного не должно поддаваться четким определениям; они делали акцент на пустоте, отсутствии украшений и строгой простоте чайной церемонии, в которой особое значение придавалось наличию ваби-саби как идеальной формы красоты, рождающейся в душе.
Очарование молодой девушки переданы художником лаконично и продуманно, но в соответствии с традициями изображения красавиц, хотя и в значительной мере переосмысленными мастером. Травянисто-зеленый цвет кимоно с белыми цветами хорошо подчеркивает обаяние героини. Белый платок в руке придает ей еще больше свежести. Мягкий серовато-зеленый фон без лишних деталей углубляет состояние покоя, позволяя сосредоточиться на внутреннем состоянии модели.
Перед зрителем — образец зрелого стиля Симэя, когда он начал рисовать портреты современных красавиц — женщин, живших по соседству, в его районе.
Терасима Симэй изучал рисунок, каллиграфию, поэзию и литературу с детства. Изображения красавиц стали одной из его любимых тем, особенно в середине 1960-х. Мастер нарисовал десятки портретов майко — учениц гейш. Данная работа — прекрасный пример его стиля. Майко представлена во всей прелести юной, еще естественной красоты, но уже постигающей искусство быть истинной красавицей, «человеком искусства». Именно так переводится это японское понятие, характеризующее женщину, в высокой степени владеющую музыкой, танцами, грацией, искусством беседы, чайной церемонии и умением радовать взор своим обликом, регламентированным давними традициями.
Согласно представлениям традиционной японской религии Синто, все явления и объекты природы одушевлены и обожествлены. В каждом живет свой дух, божество — ками. Это относится и к горам, и к источникам, и к камням, к животным, и к птицам. Природные образы по сей день играют большую роль в японских литературе и мировосприятии, но используются в качестве символов для передачи определенных чувств, мыслей, настроений.
