Худеющий - [5]

Халлек начал свою трехмесячную работу в качестве адвоката ассоциации «Трех братьев», ожидая, что будет с трудом преодолевать антипатию и страх перед своим клиентом. Но вместо этого увлекся личностью Джинелли. Тот оказался притягательной персоной, с ним было просто интересно общаться. Более того, и Джинелли отнесся к Билли с подчеркнутым уважением, которого тот не удостаивался в своей фирме целых четыре года.

Билли притормозил машину у Норуокского турникета, чтобы оплатить выезд на магистраль. Машинально открыв шкафчик, вытащил из-под дорожной карты пачку печенья и принялся рассеянно жевать. Крошки посыпались ему на грудь.

Вся работа с Джинелли была завершена задолго до того, как главный суд Нью-Йорка выдвинул против него иск за организацию гангстерских расправ накануне войны наркобанд. Обвинение было выдвинуто Верховным Судом Нью-Йорка весной 1980 года и благополучно похоронено осенью 1981-го — главным образом из-за пятидесятипроцентной смертности среди основных свидетелей обвинения. Например, один взорвался в автомобиле, где находился вместе с тремя охранявшими его полицейскими. Другой скончался, когда ему проткнули горло отломанной рукояткой зонтика. В этот момент свидетель сидел перед чистильщиком обуви.

Два решающих свидетеля, естественно, заявили, что они вовсе не уверены в том, что подслушали именно голос Ричи Джинелли, когда тот отдавал приказание убить бруклинского наркобарона по фамилии Ричовски.

Западный порт. Южный порт. Почти приехал. Халлек снова пошарил в «бардачке», нащупал пакетик арахиса, который подавали в самолете. Малость залежалый, но есть можно. Билли Халлек принялся жевать орехи, не ощущая вкуса.

Он и Джинелли все эти годы обменивались рождественскими открытками, иногда встречались, чтобы поужинать или пообедать, — обычно у «Трех братьев».

Постепенно совместные обеды прекратились. Виной тому отчасти была Хейди, которая прониклась глубокой антипатией к Джинелли, а отчасти и сам Рич.

— Ты воздержись на время от визитов сюда, — сказал он однажды Билли.

— Почему это? — невинно спросил Билли, словно только вчера вечером не грызлись с Хейди из-за этого.

— Ну, потому что, с точки зрения общественности, я — гангстер, — ответил Джинелли. — Понимаешь, Уильям, молодых адвокатов, которые общаются с гангстерами, по службе не продвигают. В этом все дело. Я хочу, чтобы ты был чистеньким, незамаранным и рос по службе.

— Хм… значит, в этом все дело?..

Джинелли как-то странно улыбнулся.

— Н-ну, в общем… есть и другие причины.

— Какие же?

— Уильям, я надеюсь, тебе никогда, не придется узнать об этом. Но время от времени ты все же заглядывай кофейку попить. Поболтаем, похохмим. Короче, не пропадай, вот что я хочу тебе сказать.

И Билли время от времени заглядывал (хотя признал, что такие визиты становились все реже и реже), а когда оказался перед судом по обвинению в наезде и убийстве по небрежности, он прежде всего вспомнил Джинелли.

«Но добрый старый бабник Кари Россингтон обо всем позаботился», шепнул ему разум. «Зачем вдруг задумался о Джинелли? Моханк — вот о чем стоит думать. И о Дэвиде Дагенфилде, который принес удачу. И о потере нескольких фунтов веса».

Однако, подъезжая к дому, он поймал себя на том, что опять вспоминает фразу, сказанную ему Джинелли: «Уильям, я надеюсь, тебе никогда не придется узнать об этом».

Узнать — что? — подумал Билли. А навстречу бежала Хейди, которая обняла и поцеловала его, и Билли на время забыл обо всем.

3. МОХАНК

Это была их третья ночь в Моханке, и они как раз закончили заниматься любовью — шестой раз за три дня: головокружительная перемена после скромных двух раз в неделю. Билли лежал рядом с ней, испытывая удовольствие от аромата духов «Анаис-Анаис», смешанного с запахами ее чистого пота и секса. На какой-то миг в лениво-блаженные размышления опять вплелся образ старой цыганки за миг до того, как его «Олдс» нанес удар. Послышался звон бутылочки «Перье», и образ пропал.

Он повернулся к жене и крепко обнял ее.

Она обхватила его одной рукой, а другой провела по его бедру.

— Ты знаешь, — сказала она, — если я кончу еще раз, то потеряю часть мозга, могу вообще стать безмозглой.

— Да это миф! — Билли улыбнулся.

— Что мозги теряются при оргазме?

— Чушь. Чушь, что якобы теряешь мозговые клетки от секса. Если это и происходит, то они потом восстанавливаются. Это точно.

— Ну, раз ты так говоришь…

Она удобнее прижалась к нему. Рука, блуждавшая по его бедру, слегка коснулась пениса, пошевелила растительность (в прошлом году он с разочарованием обнаружил там седину) и погладила его живот.

Внезапно она приподнялась на локте, немного испив, его. Он только начал дремать.

— Послушай, а ты и в самом деле потерял в весе!

— М-м-м?…

— Билли Халлек, ты худеешь!

Он шлепнул себя ладонью по животу, который иногда называл «домом, который построил Будвайзер», и засмеялся.

— Не слишком-то. Все равно выгляжу, как единственный мужик в мире на седьмом месяце беременности.

— Да, ты еще пока толстый, но не такой, как прежде. Уж я-то знаю. Когда последний раз взвешивался?

Он подумал и вспомнил: в то утро, когда договорились с Кэнли. Он тогда весил 246.