Хрустальный сад - [13]

А еще теперь со мной постоянно была Алиша. Видимо ее задачей было следить, чтобы я не наделал глупостей. Но я их и не делал. Я укутывался в плед и садился с очередной книгой на старый диван перед камином. Алиша ложилась рядом, положив голову мне на колени, и делала вид, что спит. Я поглаживал ее по голове и рассказывал обо всем подряд: о том, что прочитал нового, о том, что мне снилось ночью. Иногда я рассказывал ей о Санни. Со временем я заметил, что мне стало легче вспоминать о нем. Мне казалось, что он все еще жив, где-то там в моей прошлой жизни. Существовала ли она вообще, та другая жизнь, или я прожил здесь сотни лет под завывание ветра в каменных коридорах и потрескивание поленьев в камине?

Недели сменяли друг друга, но я не замечал их. Я жил где-то на краю реальности, поглощенный книгами. Я не знал ни даты, ни месяца, ни даже дня недели.

Как-то ночью меня разбудили вспышки света. Я подошел к окну и увидел вдалеке фейерверки. Новый год наступил. Я прислонился лбом к стеклу, оно было холодным, словно лед. Алиша встала рядом на задние лапы, выглянула в окно. Стало очень грустно. Вспомнился прошлый новый год, когда мы с Санни стояли в толпе людей у ратуши и считали удары часов. Помню, загадал тогда, чтобы Санни бросил наркотики, а в моей жизни произошло хоть что-нибудь интересное. Кажется, я перестарался со своим желанием.

Алиша тихонько заскулила, а я закрыл глаза. Кровь приливала к лицу и пульсировала в висках, в горле пересохло, сердце билось все чаще и чаще, напряжение в голове нарастало. Я вцепился руками в подоконник и практически не контролировал себя. Пол буквально уходил из-под ног, мне казалось, что сейчас заплачу или потеряю сознание, но вдруг стекло треснуло и звонкими осколками разлетелось в стороны. Свежий морозный воздух ударил в лицо, и я отпрянул назад. Самообладание возвращалось, но слишком медленно. Руки дрожали, ноги отказывались стоять. Алиша, прижав уши, наблюдала за мной. Не ранило ли ее осколком? Я осмотрел ее со всех сторон. С ней все было в порядке, зато со мной нет. Правая щека саднила и кровоточила, но я находился не в том состоянии, чтобы заморачиваться на этом, я потрепал Алишу по морде и вернулся в постель. Алиша устроилась рядом и принялась лизать рану на моей щеке. Боль постепенно утихала, а прикосновение ее шершавого языка было даже приятным. Потом Алиша уткнулась носом мне в шею и издала тихий звук. Мне показалось, что она сказала: «Не грусти». Я обнял ее и вскоре уснул.

Наутро я проснулся от стука собственных зубов. Ночевать в комнате с разбитым окном, все равно, что спать на улице. Попытался починить стекло сам, но не смог, моей магии для этого не хватало. Поэтому отправился на поиски чего-нибудь, чем можно закрыть окно. Я долго бродил по комнатам и никак не мог найти ничего подходящего. Алиша ходила за мной черной молчаливой тенью. За комнатой, заваленной кухонной посудой и фарфоровыми сервизами, оказался большой зал. Полуденное солнце пробивалось сквозь занавешенные окна, отгоняя сумрак. По стенам были развешаны старинные мушкеты и шпаги, булавы и копья, мечи и арбалеты.

Одну из стен полностью занимало изображение батальной сцены. На фоне охваченного пламенем замка, в очертаниях которого угадывался замок Наставника, был изображен всадник на вороном коне. Его черные доспехи и темные волосы отливали медным блеском в свете огня. Я вгляделся во всадника, его лицо было перекошено от злобы, а глаза… этот пронзительный, холодный взгляд. Я видел его каждый раз, когда смотрел на Наставника. В одной руке всадник сжимал копье, и его острие пронзало грудь рыцаря, лежавшего на земле. Светлые доспехи и волосы рыцаря были испачканы грязью и кровью, но он еще не был повержен, он словно пытался отразить атаку своим мечом. Я подошел поближе, чтобы разглядеть его. На клинке была красиво выгравирована надпись на латыни, но мне не хватало знаний, чтобы понять ее. Я перевел взгляд на лицо белого рыцаря. Краска выцвела и кое-где облупилась, но его взгляд был очень живым и полным решимости. Мне казалось, что еще мгновение, и он по-настоящему оживет. Я был просто очарован им. Художник, изобразивший этот триумф черного всадника, был явно на стороне белого рыцаря. Также как и я. Мое сердце переполнялось от боли, мне не хотелось, чтобы белый рыцарь умер. Я протянул руку и прикоснулся к его нарисованному лбу. Он был холодным и пыльным. Алиша, которая все это время стояла рядом со мной, неожиданно зарычала и набросилась на меня. Она вцепилась зубами в руку, которой я прикасался к стене. Ее хватка была крепкой, а укус глубоким, но недолгим. Она отпустила меня почти сразу.

«Что же ты делаешь?» – закричал я, потирая запястье, из того места, куда она укусила, шла кровь. Она стояла напротив и внимательно смотрела на меня. – «Сумасшедшая собака», – я замахнулся и хотел ударить ее, но она даже не пошевелилась, – «Ааа, черт с тобой», – я махнул на нее рукой и пошел дальше. Она двинулась следом, но я обернулся и закричал на нее: «Пошла вон! – она замерла. – Не таскайся за мной, тупое животное! Вон!» – она села на месте, а я вышел в другую комнату, со всей силы хлопнув дверью. На голову мне свалился кусок штукатурки, я отряхнулся и посмотрел по сторонам. В заплесневелом углу стояло несколько покрытых паутиной полотен. Лишь спустя несколько лет я узнал, что это были бесценные работы мастеров шестнадцатого века, а тогда я просто закрыл ими окно, чтобы хоть немного согреться.