Хрустальный осколок - [27]

Даже на берегах озер период доброй воли был довольно короток среди давних соперников. Перемирие между Каер-Денивал и Каер-Кониг длилось до тех пор пока одна из лодок Каер-Денивала не разбилась об камни на участке Лак Динешера, который Каер-Кониг выделил им в качестве компенсации за вторжение флота Истхевена.

К тому же, Гуд Мид и Дуганс Хол, обычно скромные и сильно независимые города на самом южном озере, РэдУотер, решительно потребовали компенсации от Термалаина и Брин Шандера.

Они считали, что должны получить компенсацию за потери, которые они понесли во время сражения, хотя никто не рассматривал их участие в битве в качестве торговой сделки. Они рассудили, что два города получившие наибольшую выгоду от союза должны платить. Северные города конечно оставили без внимания их заявления.

Так, что урок совместной выгоды от союза остался незамеченным. Десять поселений по прежнему оставались сами по себе.

По правде говоря город который извлек наибольшую выгоду от сражения был Лонеливуд. Население Десяти Городов в целом оставалось постоянным. Многие охотники за состоянием или скрывающиеся преступники продолжали проникать в регион, но примерно такое же число людей погибало или разочаровавшись в тяжелых условиях жизни возвращалось на более гостеприимный юг.

Тем не менее Лонеливуд значительно вырос. Маер Дуалдон с постоянным доходом от рыбы, оставалось наиболее прибыльным из озер, и в постоянной вражде Термалаина с Таргосом, Лонеливуд выглядел наиболее гостеприимным городом. Народ маленького поселения даже начал кампанию по привлечению новичков, называя Лонеливуд “Домом Героя Халфлинга, ” и единственным местом с тенистыми деревьями на протяжении сотен миль.

Регис сдал свой пост советника вскоре после сражения, по обоюдному согласию его и горожан. С тех пор как Лонеливуд занял более видное положение и стряхнул с себя репутацию райского местечка для мошенников, город нуждался в более агрессивной персоне для собраний в совете. К тому же Регису просто не хотелось брать на себя такую ответственность.

Конечно Регис нашел способ использовать свою известность во благо себе. Каждый новый поселенец в городе должен был платить часть выручки от своего первого улова в обмен на право поднять флаг Лонеливуда, и Регис убедил нового советника и остальных лидеров города, что так как его имя было использовано для привлечения новых поселенцев, он должен получать часть от этих сборов.

У халфлинга всякий раз появлялась широкая улыбка когда он подсчитывал свое состояние. Он безмятежно проводил свои дни, получая истинное наслаждение, проводя большую часть времени у своего любимого дерева и позволяя дням неспешно проходить мимо него.

Его жизнь сделала приятный поворот, а единственная работа которой он теперь занимался, была резьба по кости. Его изделия теперь стоили в десять раз дороже, их цена частично возросла из-за известности, которую обрел халфлинг, но в основном потому, что он смог убедить нескольких экспертов, которые посетили Брин Шандер, что его уникальный стиль придает изделиям особенную художественную и эстетическую ценность.

Регис ласково погладил рубиновую подвеску, покоившуюся на его обнаженной груди. Казалось, что он мог убедить кого угодно и в чем угодно.

***

Молот опустился на раскаленный металл. Искры зашипели на наковальне разлетаясь огненными брызгами по комнате, заполненной дымом. Тяжелый молот ударял снова и снова, направляемый могучей, мускулистой рукой.

На кузнеце были одеты штаны и кожаный фартук, повязанный вокруг талии. Черные линии сажи вырисовывались на его мускулатуре и проходили по его плечам и груди, блестевшей от пота в ярком свете накаленной печи. Его движения были настолько ритмичны и легки, что казались почти сверхъестественными, словно это бог ковал мир перед зарей человечества.

Удовлетворенная улыбка появилась на его лице, когда он почувствовал как железо наконец поддалось под натиском его ударов. Никогда прежде он не чувствовал такую силу в металле, он проверял его на упругость, и почувствовав как кусок поддается, испытал сильное возбуждение, ведь наконец он смог доказать, что способен на многое, – “Бруенор будет доволен.”

Вулфгар остановился на мгновение и задумался, его рот расплылся в широкой улыбке, когда он вспомнил свои первые дни в туннелях дварфов. Каким упрямым и гордым юнцом он был тогда, когда этот дварф-ворчун отобрал у него право на смерть на поле брани, назвав это проявление милосердия – “выгодной сделкой”.

Это была его пятая и последняя весна, которую он должен провести в темных низких туннелях дварфов, где ему постоянно приходилось сгибаться в три погибели. Он так жаждал свободы, которую могли дать ему лишь просторы родной тундры и где он мог бы протянуть свои руки к солнцу и луне. Или лежать на спине с вытянутыми ногами, обдуваемый жгучим ледяным ветром и рассматривать звезды, поражающие его воображение неизвестными просторами.

И все же несмотря на все неудобства, которые он испытывал, Вулфгар должен был признать, что будет скучать по постоянному грохоту, эхом раскатывавшемуся по залам дварфов, и жару доменных печей. Он был верен жесткому кодексу своего народа, который определял плен как позор, и в течение всего первого года своего рабства все время повторял вслух Песню Темпоса как молитву, которая давала ему силы против проявления слабости в компании мягких, цивилизованных южан.