Хрустальные тайны - [6]
Но тайные агенты венецианского дожа всё-таки выследили муранца. По филигранной вязи догадались. Тёмной глухой ночью они подожгли мастерскую. Самого саксонца и всех его помощников закололи кинжалами. А муранцу залили рот раскалённым стеклом. Пусть больше никому не выдаст хрустальных тайн!
Может быть, этот муранец и был Никко Бикконио...
Выслушал Бориска до конца печальную муранскую историю. Грустно стало ему. «Погиб Никко, и погибли с ним сказочные тайны», — подумал он.
— Не горюй, — сказал ему дядька Михайла. — Жизнь ещё много оставила на земле загадок. И на твой век хватит!
КРЕПОСТНЫЕ МАСТЕРА
В старое время на Руси простые люди фамилий не имели. Звали их просто — Филька, Петька, Ванька. Помещик хорошо знал, сколько у него Ванек и сколько Стёпок. Но чтобы отличить одного Стёпку от другого, им давали прозвища. Ходит мужичишка нахохлившись, как воробей, вот его и кличут Стёпка Воробей. А другой молодой парень быстро со всеми делами управляется. Так он — Тимка Быстрый.
Иных именовали более почтительно: Лука Столяр — значит, работает столяром. Трофим Кучер — значит, управляется на конюшне.
Из таких прозвищ и родились, наверное, позднее фамилии: Воробьёв, Быстрое, Кучеров, Столяров...
У помещика Бахметьева, что имел свои владения в Пензенском уезде, все крепостные должны были стать либо Стекловыми, либо Хрусталёвыми. Потому что все жители принадлежащих ему сёл занимались одним делом— изготовлением стеклянной и хрустальной посуды. Одни делали простые стаканы, чашки и бутылки, другие — нарядные графины, рюмки и вазы.
Самая красивая хрустальная посуда попадала на стол к хозяину. Она была такая прозрачная и блестящая, словно её соткали из льдинок. При лёгком прикосновении она издавала певучий серебристый звон.
Хрустальное стекло научились получать, прибавляя в обыкновенную стеклянную массу свинец. Хрусталь был в моде у богачей. Вот почему у помещика Бахметьева больше было крепостных Хрусталёвых, чем Стекловых.
Но появлялись и другие фамилии.
Как-то купил Бахметьев на ярмарке нового «работного человека» Петьку. Купил в придачу к двум борзым щенятам. В те времена помещик владел крепостными людьми, как вещами, и мог их продавать, обменивать, даже — проигрывать в карты.
Когда торговался помещик на ярмарке, он сначала щенят получше рассмотрел. Погладил по шёрстке, за ушками почесал... А уж потом стал оглядывать со всех сторон «работного человека». Пощупал мускулы, похлопал по спине, осмотрел зубы.
— Ничего, — говорит, — крепкие.
Только руки Петькины ему не понравились — обожжённые да чёрные от копоти. «Ну уж ладно, — решил Бахметьев, — в хозяйстве пригодятся».
И невдомёк было глупому помещику, что руки эти золотые. Как попал крепостной в гуту, как взялся он за выдувальную трубку — засверкали, заискрились в его обгорелых руках хрустальные чудеса.
Гута — это большой прокопчённый сарай с деревянным круглым помостом посредине. В центре его поставлена печь со множеством окошек. В ней варят стекло.
У печи жарко, дым ест глаза, пламя обжигает руки. Здесь Петька вместе с другими крепостными стеклодувами трудился от зари до зари.
Хозяин каждый вечер приходил в гуту посмотреть, что выдули за день его мастера, и самое лучшее отправлял к себе в усадьбу.
Когда приезжали гости, он выставлял напоказ своё хрустальное богатство и хвастался:
— Это Васька сделал. А это Петька. Ну, а это Стёпка...
Гости восхищались:
— Непостижимо! Гениально! Прекрасно! — И просили: — Покажи-ка нам самого лучшего своего стеклодува!
Довольный помещик отводил, бывало, гостей в тёмную гуту и гордо говорил, указывая на нового «работного человека»:
— Вот мой главный виртуоз!
Стеклодувы не знали, как перевести иностранное слово «виртуоз», но понимали, что, наверное, оно означает «самый лучший мастер». И по-своему, по-русски, прозвали Петьку — Виртузовым.
Так и пошёл род непревзойдённых умельцев Виртузовых. От отца: к сыну передавали они своё мастерство. Гордились семейной профессией.
Вот только дядька Михайла Виртузов не знал, кому хрустальную науку передать: не было у него сыновей. Хотел он своего племянника Бориску Ярёмина усыновить. Но Борискины родители не согласились отдать мальчика.
В роду у Ярёминых тоже все были стеклодувами. Но у них другая история с фамилией вышла. Предки их, как и все крепостные мастера помещика Бахметьева, не только работали на стекольном заводе, но и вели небольшое хозяйство, чтобы себя прокормить: выращивали картошку и капусту, сеяли жито и овёс.
Своей земли у них не было. Обрабатывали они землю помещика, за что отдавали ему часть урожая — оброк. Поле пахали на лошади деревянной сохой.
Но однажды случилась беда: перед самой весной сдохла у стеклодува лошадь. Как же теперь поле вспахать? Хотел было мастер попросить лошадь взаймы у помещика, да тот потребовал за это такой большой оброк, что пришлось отказаться. И тогда Борискин прапрадед — человек очень сильный и выносливый — надел на себя ярмо и впрягся в соху вместо лошади. Так и вспахал поле.
Потом про него стали говорить: «Тот стеклодув, который ярмо на себя надевал, — Ярёмин».
Ярёмины работали на «лекарских заказах».
Художественно-документальная повесть о бригаде ленинградских метростроевцев, их бригадире М. Тихоновиче, Герое Социалистического Труда. При строительстве нового тоннеля ленинградского метро между станциями «Лесная» и «Площадь Мужества» в забой прорвался плывун — насыщенный водой рыхлый, текучий грунт. Метростроевцам пришлось вступить в схватку со стихией. С ней сражались сотни и тысячи отважных людей: рабочих, инженеров, учёных. И победили!
В своей новой книге ленинградская журналистка рассказывает о славных династиях рабочих Сорокиных и Полутовых, уже более века создающих отличную обувь на знаменитой фабрике «Скороход».
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.