Хрустальная певица - [33]

— Пилот подчиняется.

— Изменение погоды требует немедленного возвращения в ангар. Сейчас погода ясная, предупреждений о шторме в настоящее время нет.

Когда она выезжала из ангара, то заметила три фигуры, появившиеся с аппарели. Она хихикнула: значит, она первая получила скиммер. Она толкнула рычаг вперед на максимальную скорость: ей не хотелось, чтобы за ней следили. Карта кончалась как раз на краю Ряда Милки на севере, но достаточно близко, чтобы она могла увидеть собственными глазами то, за что поставила бы на карту свою жизнь. Ей стало совершенно необходимо остановиться на краю этого, возможно, ее будущего, быть физически близкой к нему, сделать его более живым, чем в старательно изложенных уроках Токолома, понять, почему Борелла так стремилась сюда.

Глиссеру не нравилась максимальная скорость, и он неприятно вибрировал, но ни одна из стрелок не стояла на красной черте. Ряд Брирертона был ближе, но о Ряде Милки часто упоминал Каррик, и это подсознательно повлияло на ее выбор. Другие наверняка полетят к более близкому Ряду. Вот и прекрасно.

Когда она подскочила над первым холмом, она увидела грязное пятно Ряда, случайно отразившего заходящее солнце. Тускло серо-зеленый кустарник и трава Беллибрана тянулись под машиной Килашандры без сколько-нибудь заметной перемены. Невинная внешность так часто скрывает сокровища. Кто мог подумать, что Беллибран дороже старого полукредита? Она вспомнила модель планеты, которую Борелла показывала им на Шанкиле. Словно космические руки взяли планету и скрутили ее так, что более мягкий внутренний материал выдавился и образовал зазубренные ряды голого кристалла, а затем те же капризные руки хлопнули по потерявшей форму сфере, и гребни упали внутрь.

Равнина пересекалась глубокими впадинами, которые в дождливый сезон наверняка становились потоками. Первый из зубчатых подъемов совпадал с краем карты, так что Килашандра посадила скиммер на самом широком выступе и вышла.

Перед ней тянулись планетные складки: каждый склон просматривался через брешь или был на настолько метров выше предыдущего. Прищурившись, она старалась увидеть хоть один сияющий кристалл — скрытую и уникальную ценность этой непривлекательной планеты.

Полной тишины не было. Еле слышный шепот передавался не через атмосферу, а через камень под ногами. Этот странный звук чувствовался так, словно кости ног вторили вибрации в ушах. Не совсем понимая свою потребность проверить эту любопытную не-тишину, Килашандра глубоко вздохнула и издала чистую ноту ми.

Эта нота эхом вернулась в ее уши, а резонанс через ноги прошел к нервным окончаниям, и когда звук замер, осталось приятное ощущение, ласкающее всю нервную систему.

Килашандра стояла, желая, но не решаясь повторить опыт, и разглядывала пыльные хмурые холмы. Но теперь она хотела верить тому, что говорил Каррик, а равно и рассказам случайных лиц. Две грани поющего кристалла были связаны: добро и зло, отвращение и восторг.

У нее было искушение полететь дальше в ряды, но она быстро отказалась от этой затеи. Здравый смысл говорил ей, что непосредственную близость с любым кристаллом лучше отложить. Еще более практичной оказалась мысль: легко потеряться, оказавшись за пределами успокаивающей плоскости равнины и вида Белого Моря.

Она пронеслась вдоль первых гребней, не выпуская из виду равнину и внешний край ее полетной карты. Волнистые холмы очаровали ее, чего нельзя было сказать о резких выступах и антиклипах Фьюерты. Беллибранские ряды искушали, дразнили, насмехались, пряча богатство, созданное титанической силой и жаром расплавленной сердцевины планеты, богатство, сотворенное технологическими потребностями чрезмерно разросшегося галактического населения, не имеющего других жизненных ресурсов, чтобы привлечь людей. Извечный путь распространяющейся технологии: взять никому ненужное и превратить его в богатство.

Килашандра решительно повернула скиммер обратно к гильдейскому комплексу. Она еще больше укрепилась в своем решении стать певицей — решении, которое было несколько подмочено Токоломом и инструкторской манерой чуточку умалять главную цель каждого рекрута — стать хрустальным певцом. Теперь она поняла, почему их посвящение приняло такую форму — до тех пор, пока симбиоз не состоялся, не может быть и речи ни о каком назначении. Сначала скрупулезный труд, учеба. Она вздохнула, подумав, сможет ли выдержать второй удар по ее честолюбию, но потом засмеялась, вспомнив, с какой легкостью она отбросила десять лет упорного труда, когда Каррик соблазнил ее приманкой поющего кристалла. Нет, если быть полностью честной, он вовсе не соблазнял ее: наоборот он уговаривал ее отказаться от такого шага, он яростно спорил.

Кажется, Рембол говорил, что запрет делает предмет более желанным? Это правда: обвинения маэстро против Каррика и хрустальных певцов только усилили ее желание. Конечно, она была в таком восторге от интерлюдии с Карриком: роскошная жизнь и развлечения, которые он показал ей, были настоящей приманкой для девушки, имевшей всего лишь скудное содержание и студенческий кредит. Очарование личности Каррика смутило ее, и она безрассудно отшвырнула все ограничения десятилетней никем невознагражденной дисциплины.