Хрупкая вечность - [76]

Глава 24

Эйслинн нервно переминалась с ноги на ногу у двери в главную столовую. В последнее время она каждый вечер ужинала в компании Кинана. Иногда к ним присоединялись и другие фейри, порой — Летние девушки, но сегодня ужин будет на двоих.

Просто сделай выбор и будь счастлива. Так сказала Сиобан, и с той поры Эйслинн повторяла ее слова, как мантру. Неделями она пыталась не сдаваться и не впадать в отчаяние. Не срабатывало.

Эйслинн глубоко вздохнула и открыла дверь.

Кинан, как обычно, ждал ее. Она знала, что он там. Однако столовая выглядела совершенно необычно. Повсюду горели свечи. Тонкие свечи в настенных канделябрах и толстые — в высоких серебряных и бронзовых шандалах.

Эйслинн подошла к столу и налила себе бокал летнего вина из старинного графина, которого прежде она не видела.

Пока она потягивала вино, Кинан молчал.

Эйслинн смотрела не на него, а на пламя свечей, которое подрагивало от ветерка, проникающего в комнату. Ей не хотелось, чтобы между ней и Кинаном были какие-то противоречия, особенно теперь, когда он стал для нее спасательным кругом, помогающим держаться на плаву, однако она должна была выяснить, как много Кинан скрывает от нее. Эйслинн задала вопрос, который вертелся у нее в голове с тех пор, как ее отчитала Сиобан:

— Ты знал, что у Сета был амулет, защищающий от чар фейри?

— Я его видел.

— Ты его видел. — Она намеренно растягивала слова, намеренно сделала паузу, давая ему возможность сказать что-то, чтобы облегчить боль, которую причинил ей тот факт, что Кинан не сказал правды.

Он не извинился, а просто сказал:

— Подозреваю, что амулет он получил от Ниалла.

Эйслинн с такой силой сжала руками спинку стула, что дерево врезалось в ладони.

— Ты не упоминал об этом… потому что?..

— У меня не было ни малейшего желания упоминать о чем-то таком, что могло отдалить тебя от меня. Тебе это известно, Эйслинн. Я хотел, чтобы ты была моей настоящей королевой. Ты тоже это чувствовала. — Кинан подошел к ней и разжал ее пальцы. — Ты простишь меня? А его?.. А себя?

По щекам Эйслинн опять заструились слезы:

— Я не хочу говорить об этом.

И Кинан не стал говорить ей, что она сама начала этот разговор и что молчание — не метод решения проблем. Он ничего не сказал из того, что мог бы сказать в такой ситуации.

— Все, чего я сейчас хочу, — проговорил он, — это помочь тебе улыбаться.

— Знаю. — Эйслинн взяла со стола салфетку и принялась разглядывать вышитые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь виноградные лозы.

— Тебе станет легче, — продолжал Кинан. Он вел себя так с тех пор, как ушел Сет: постоянно утешал ее.

Эйслинн кивнула.

— Знаю, но сейчас я чувствую себя ужасно. Такое впечатление, что я потеряла все. Ты проходил через это каждый раз, когда одна из Летних девушек отказывалась пройти испытание… и когда каждая Зимняя девушка рисковала ради тебя принять холод Зимы. В общем, постоянно терпел поражение.

Выражение лица Кинана стало настороженным.

— До тебя.

На несколько мгновений повисло неловкое молчание, затем Кинан вздохнул.

— Этот разговор не делает тебя счастливее, Эйслинн.

— Дело не в том, что… мне не хватает романтики… то есть, мне ее не хватает… — Эйслинн помолчала, пытаясь сообразить, как донести свою мысль до фейри, у которого все эти годы, похоже, совсем не было настоящих друзей. — Сет был моим лучшим другом, прежде чем стал для меня всем. Он был единственным человеком, с которым я могла поговорить, когда ты и Дония… когда ты выбрал меня.

Кинан молча ждал.

— Лучшие друзья не уходят, не сказав ни слова, — продолжала Эйслинн. Теперь, когда она нашла нужные слова, они переполняли ее, и она говорила то, что было на душе. — Мне не нужен бойфренд. Мне не нужен любовник, партнер и все такое. Мне нужны мои друзья. Лесли ушла. А с другими друзьями я не могу поговорить о своей жизни. Дония ранила меня… Мы, конечно, не были близки, но я думала, что мы подружимся. А теперь ушел мой самый лучший друг.

— И тебе одиноко, — Кинан подошел ближе, но не вплотную. — Позволь мне быть твоим другом. Ты предложила мне это, когда стала моей королевой. Приближение Лета привнесло что-то новое в наши отношения, но… Мне нужно, чтобы ты была счастлива, Эйслинн.

Она кивнула и произнесла слова, о которых горько сожалела:

— От него несколько недель ни слова. Я не думаю, что он вернется, но не могу с этим смириться.

— Позволь мне быть твоим другом, Эйслинн. Это все, что я сейчас тебе предлагаю. Случится все остальное или нет, мы разберемся с этим позже. Никакого давления, просто знай, что я всегда открыт для тебя. — Он раскрыл объятия. — Теперь разреши мне побыть с тобой. Нам надо попытаться двигаться вперед, а не причитать и ждать.

Эйслинн дала себя обнять. Она вздохнула одновременно от удовольствия и раскаяния, когда Кинан погладил ее по волосам, позволяя солнечному свету скользить по прядям, пока ею не овладело спокойствие и умиротворение, которое она редко ощущала в последние дни.

— Все будет хорошо. Так или иначе, все уладится, в конце концов, — пообещал Кинан.

Эйслинн не знала наверняка, говорит ли он правду, или просто высказывает свое мнение, но в данный момент позволила себе поверить ему.