Хрупкая вечность - [72]

— Верно, — подтвердила она. — Обдумай мои слова, Сет Морган, и прими решение. Если сегодня ты уйдешь, мое предложение не останется в силе.

Я все забуду? Сет достаточно начитался о сделках с фейри и знал, что сделки эти только выглядят удачными. Заключая их, смертные не учитывали всевозможные лазейки, которые позволяли фейри получать намного больше пользы, чем предполагалось с самого начала, а смертные теряли все, пока действовал заключенный договор. Сет наблюдал, как справляется Эйслинн с политикой мира фейри, брал книги у Донии, разговаривал с Ниаллом. Ключ ко всему — в точности.

Один месяц в год, поцелуй — и вечность с Эш.

Сет не видел ни одного намека на то, что сделка может оказаться неудачной. Разве что…

— Те месяцы, которые я буду должен тебе, ты же не заставишь меня прожить их в твоем мире все сразу наперед?

Сорча снова улыбнулась, и на этот раз улыбка по-настоящему захватывала дух. Сейчас она была такой королевой фейри, какую и ожидал увидеть Сет: проблески эмоций смягчили ее совершенство, и он увидел в ней тот же греховный прекрасный соблазн, каким лучились Эйслинн и Дония.

— Нет. Один месяц преданности мне при моем Дворе здесь, в Фэйри, и на одиннадцать месяцев ты будешь возвращаться в мир смертных. — Сорча сбросила «иллюзию», и стала настоящим воплощением всего, о чем только мог мечтать Сет — идеальная, неприкосновенная, стоящая целого культа поклонения. — Разумеется, ты можешь попросить меня позволить тебе остаться здесь и на эти одиннадцать месяцев.

Сет поднял руку и сжал в кулаке амулет, который дал ему Ниалл. Сжал так сильно, что, казалось, еще чуть-чуть, и камень врастет в ладонь. Однако сейчас от него было мало толку.

— Не слишком рассчитывай на это, — сказал Сет.

— Ты принимаешь мое предложение, Сет Морган?

Сет тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от паутины, которая опутала его при словах Сорчи.

— Принимаю.

— Это твой выбор. Подойди же ко мне, если твой ответ положительный. Так ты принимаешь мое предложение, Сет Морган?

Он подошел ближе, позволив невидимым нитям вести его. Неосязаемые волокна обернулись вокруг него: они свяжут его с ней, дадут ему собственное место в мире чистоты, защитят от смертной инфекции, когда он будет за пределами Фэйри.

Она и есть Фэйри. Она — все.

— Да, принимаю, — повторил Сет.

— Подчиняться королеве фейри — значит, по первому приказу отдать за нее жизнь. Без сомнений и колебаний ты клянешься в верности и в том, что один месяц каждого года будешь проводить здесь, в Фэйри, пока живешь и дышишь?

Он стоял на коленях перед ней, на земле, и идеальная рука касалась его. В глазах Сорчи маняще мерцали отблески звездного света. Они уничтожат его, если он допустит ошибку. Сет отпустил амулет, который все еще сжимал в кулаке, и протянул к ней руку.

Моя королева.

— Ты отдашь мне свою жизнь, если я попрошу? Ты принимаешь все то, что я тебе предлагаю, Сет?

Он вздрогнул.

— Отдам. Да, я все принимаю.

— Тогда поцелуй меня, смертный.

Сорча ждала. Смертный Летней Королевы стоял перед ней на коленях, сжимал ее ладонь и не мог оправиться от ее чар, несмотря на то, что на нем был амулет, а она пользовалась чарами даже не в полную силу. Сорча волновалась, но держала себя в руках — этот смертный должен был принадлежать ей. Она поняла это тогда, когда он впервые стоял перед ней и смело просил подарить ему бессмертие. И теперь, заглянув в будущее, она увидела, что была права. Сет Морган принадлежал ей, ее Двору, принадлежал Фэйри. Теперь он имел для нее значение, и он должен стать не простым фейри, а таким сильным, что только некоторые могли бы сравниться с ним.

Пока он сомневался, Сорча обдумывала, насколько мудро поступила, решив сделать все именно так. Она собиралась отдать ему частичку себя. И не было нужды в том, чтобы он это знал или знал, какая это редкость. Тот факт, что Сорча могла проводить превращения, не означал, что она часто это делала. Смертные не могли стать фейри, если не были связаны с тем, кто разделил бы с ними свою сущность. И существовало только два способа породить эту связь — любовь и рабство. Если бы он пришел к ней из соображений чистого эгоизма, она бы предложила ему второй вариант и пользовалась бы им по собственному усмотрению. Но он пришел по другой причине и выказал больше самоотверженности, чем ожиданий выгоды для самого себя, и она поступит с ним великодушно.

— Поцелуй завершит сделку, лишит тебя смертности… — Сорча не позволила своим надеждам отразиться в ее голосе.

Она хотела, чтобы он был по-настоящему достоин того, что она собиралась ему дать. И она верила, что он этого достоин. Он все еще мог отказаться и уйти.

— Ты не она, — прошептал Сет. — Я должен целовать только ее.

— Будь сильным, Сет, — сказала Сорча, строго контролируя свои чары. — Если ты этого хочешь, ты должен меня поцеловать.

— Поцеловать тебя, — медленным эхом отозвался Сет.

Сорча не могла сама поцеловать его, не могла отнять у него свободу выбора. Этот выбор он должен был сделать сам. Со смертными так было всегда.

— Подтверди сделку или откажись от предложения.

Глаза Сета были затуманены, а сердце стучало, как бешеное. Внезапно он выгнул проколотую бровь, и Сорча заметила в его взгляде вспышку чего-то неожиданного.