Хрупкая красота - [48]

– Ну вот, опять та же песня. Сделай одолжение, Сэм, не деликатничай. Ты же имеешь в виду снобов, так? У тебя, похоже, серьезные счеты со снобами. В общем-то забавно, ведь ты тоже по-своему сноб. Ну так у меня для тебя еще одна новость, Сэм Бьюкенен. Если ты думаешь, что сумел избавиться от городского снобизма, когда уехал – вернее, сбежал – из города, тогда посмотри повнимательнее в зеркало.

Кейт взялась за ручку двери. Она уходит. Но оглушительнее, чем тишина, наступившая после ее последних слов, звучал внутренний голос: “Еще нет, еще нет, не уходи”. Ведь у нее столько всего накопилось… Кейт заморгала, слезы жгли ей глаза. Она резко повернулась.

– Выбор… Мы говорили об Энни, обо мне и о тебе. Мы говорили о выборе, Сэм. Возможно, я запаниковала и сбежала тем утром – хотя, видит Бог, это была ошибка, и я отдала бы все на свете, чтобы не совершать ее. Но поскольку я не знала горные дороги, мне пришлось вернуться. А потом решила остаться, Сэм. Я сделала выбор и осталась еще на полторы недели. Я пыталась вновь завоевать твое доверие, хотя бы малую его часть. Но, похоже, мне это не удалось.

Уже открывая дверь, она обернулась и добавила:

– Я действительно хотела остаться.

Сэм приоткрыл глаза и, перевернувшись на другой бок, ткнул кулаком подушку. Сквозь занавески на окнах сочился серый предрассветный свет. Сэм отбросил одеяло. Из горла его вырвалось глухое рычание.

Осторожно ступая, он прошел в спальню, чтобы забрать свою спортивную рубашку. Взглянув на спящую Кейт, Сэм криво усмехнулся. Простыни под ней сбились, и одеяло сползло на пол. “Что ж, – подумал он с некоторым удовлетворением, – по крайней мере, она спала не лучше, чем я”.

И все же он не мог не оценить ее хрупкую красоту. Золотистые волосы веером рассыпались по подушке, и несколько прядей касались полураскрытых губ, груди же едва заметно приподнимались при каждом вдохе.

Его вновь охватило желание, и воспоминания об их страстной ночи обрушились на него с новой силой. Да, он желал ее! Она была как лихорадка, от которой ему никак не удавалось излечиться. А после той ночи любви она и вовсе проникла в его кровь. Кейти… Кейти…

И тут она прикрыла лицо ладонью и тихонько вздохнула. Сэм снова окунулся в настоящее. Он и в другие ночи стоял в темноте, глядя, как она спит, но сейчас все было по-иному… слишком много злых слов стояло между ними. Конечно, у нее сильный характер. И она отвечает ударом на удар. Из нее получился бы неплохой юрист. Во всяком случае, ему не хотелось бы помериться с ней силами в зале суда.

“Ну что ж, – подумал он, – ее машина будет готова через несколько дней, возможно, в субботу. Так что надежды нет”. Сэм нахмурился. Надежды на что? Чего он ожидал – что она будет так очарована красотой гор, жизнью с ним, что захочет остаться? Чего он хочет от избалованной городской девчонки?

Она назвала его снобом. Нет, если бы он был снобом, то остался бы в Атланте и женился на очаровательной Лидии Карсон Каванау. И отпускал бы шуточки в адрес провинциалов, как Лидия со своими ужасно культурными друзьями.

Да к черту все это!

Сэм поспешно оделся и вышел из дому. Утро было на редкость морозное, и у него тотчас же перехватило дыхание. Сэм быстро побежал в гору. Студеный воздух притупил мысли, охладил голову.

Именно это необходимо сделать и в отношении Кейт – найти способ выбросить ее из головы.

– А вот это что за буква? – Тина склонилась над письменной доской, указывая маленьким пальчиком на букву.

– Это “Т”. Видишь, – сказала Кейт, – вот тут черточка, а потом перекладина сверху. Это первая буква в твоем имени Т-И-Н-А.

– И я тоже! Я тоже, – заявила Бесс Энн.

Кейт улыбнулась:

– Как у тебя дела, дорогая?

Бесс Энн, нанизывая на нитку раскрашенные макароны, делала бусы. Все трое сидели на одеяле перед прилавком магазина. За окном кружились в воздухе редкие снежинки. Дверные косяки и прилавок украшали веточки сосны и цветные гирлянды – в честь приближающегося Рождества. Портрет Сайта-Клауса, нарисованный Тиной, сушился на доске объявлений, рядом с ватным снеговиком Бесс.

Полюбовавшись рождественскими украшениями, Кейт снова склонилась над девочками. “Этого мне тоже будет недоставать, общения с девочками, новых открытий вместе с ними”. Потом, вспомнив еще об одной маленькой девочке, которую видела в плавучем доме несколько недель назад, она подумала: сколько же еще таких малышей живут в этих горах? И ведь не такая уж это обширная территория… Почему бы не собирать их всех вместе несколько раз в неделю? Кейт начала фантазировать – думала о создании в Медвежьей Петле небольшой дошкольной группы. Но ведь она скоро уезжает… Значит, все это так и останется фантазией.

Бесс Энн потянула ее за рукав:

– Кейт, можно я надену это ожерелье на мою куколку?

– Ну конечно, – улыбнулась Кейт. – Оно будет ей немного велико, но мы просто обернем его несколько раз.

Лицо куклы, когда-то ярко раскрашенное, сейчас заметно выцвело, возможно, из-за избытка детской любви. Энни сказала ей, что эту куклу сделал Сэм, вырезав ноги и руки из дерева. Энни раскрасила лицо, а Грэнни сшила платье и фартук. Кукла Бесс Энн была “семейным проектом”.