Хронокорректоры - [15]
– Не допустить резни. Рабочие меньше на офицеров озлоблены, поэтому красногвардейцам больше доверия.
– Я тоже так думаю, – согласился Роман. – С другой стороны, среди матросов большинство рабочие, должны быть сознательнее, чем пехота.
– С чего ты взял, что мы из рабочих? – вмешался в их разговор удивленный большевик Павел Андрющенко. – Почти все братишки деревенские, грамоте только на флоте обучились. Один Назар у нас матросом на волжских пароходах успел поработать, да я на заводе у станка год постоял.
Назар Селютин мрачно возразил: дескать, он тоже из крестьян – пацаном уехал в Нижний из голодной деревни, до пятнадцати лет служил на побегушках в трактире, только потом на пароход устроился. Грозного мужика прорвало, он чуть не со слезами вспоминал, как измывались хозяева над прислугой.
– Ты прикинь, пацан, – говорил он, свирепо размахивая кулаками. – Ложимся последними, как всё приберем и почистим. Спали на полу, полено под ухо положимши. Ни свет ни заря приказчик пинками поднимет, и снова завертелась карусель. Самовар растопи, дров и воды натаскай, летом и зимой босиком бегали через полгорода по любой мелочи. И забесплатно вкалывали, только за харчи и подзатыльник. Дружок мой в двенадцать лет от чахотки помер, брательника старшего пьяный купец изувечил… Мне, считай, вахта в кочегарке за отдых казалась, когда на флот забрили. А уж когда грамоте учить стали да в гальванеры перевели, так и вовсе почти человеком себя почувствовал.
– Грамоте офицеры или кондуктора учили? – зачем-то спросил Георгий.
Назар мрачно махнул рукой и принялся доедать свинину. Саня-Дракун, успевший прикончить положенную ему половину банки, ответил за друга:
– Лейтенант был такой на «Славе», Лавров. Он и азбуке научил, и глазенки закрывал, когда Пашка Андрющенко нам брошюрки про революцию растолковывал. Погиб он в первом большом бою.
– Который бой? – вскинулся Роман. – Когда затопили отсеки с одного борта, чтобы увеличить дальность стрельбы?
– В том самом…
– Ты расскажи, как того капитана защитил, – хохотнул Батя. – Белоносова или как его…
– Ну не дал безвинно загубить, что с того, – буркнул Саня, сверкая посиневшим фингалом. – Не я один, многие Белоусова защищали. Справедливый был, хоть и офицер, понапрасну никого не драконил. Даже комиссар его недолго агитировал за революцию.
Неожиданно все матросы, включая вечно насупленного взводного Селютина, разразились громовым хохотом. Очень не скоро, чуток успокоившись, моряки рассказали сквозь раскаты угасавшего смеха, как Матвей Рысаков наладил перевоспитание буржуазного элемента. Офицеров заперли в подвале Морского Собрания и заставили разучивать революционные песни. Тех, кто правильно пел «Варшавянку» и «Вы жертвою пали в борьбе роковой», выпускали из-под ареста и даже возвращали на командные должности. Капитан 2-го ранга Белоносов Андрей Васильевич вроде бы стал старшим офицером линкора – то ли «Гангута», то ли «Андрея Первозванного».
– Не жить ему там, – сказал вдруг Батя сокрушенно. – Эти башибузуки, которые всю войну в тихой гавани провели, на берегу куролесили, пороху не нюхали, только тем и знамениты, что командиров своих лютой смерти предали. Помяните мое слово – и Белоусова порешат. А вот если до серьезного дела дойдет, так немного толку от них будет.
Братва зашумела, но Селютин оборвал болтовню и подтвердил:
– Верно сказал Батя. На тех кораблях, которые всю войну под огнем ходили, команды дружные были. Ни мы на «Славе», ни братишки на «Цесаревиче» своих офицеров не тронули. И когда душегубы с «Андрея» прислали мордоворотов разбираться с офицерами, мы их на борт не пустили.
– Так и было, – согласился Саня-Дракун. – Вот потому-то и невзлюбили «Славу» в Центробалте. И когда немцы нас расстреливали в Моонзунде, ни один дредноут не пришел на помощь.
Роман осторожно уточнил:
– Хотите сказать, что анархисты, заправляющие в Центробалте, могли сознательно бросить вас без поддержки?
Ему не ответили. Только Иван Савельич проворчал: дескать, хрен знает, кто сознательный или несознательный.
За окном мелькнули вокзальные строения. Роман попытался хоть немного расчистить стекло, чтобы прочитать название станции. От этого бесполезного занятия его оторвал невысокий крепкий мужичок с бородкой и усами. Незнакомец был одет в офицерское хаки, плотно затянут портупейными ремнями, его голову защищала генеральская папаха, а на боку висела деревянная кобура маузера.
– Товарищ Мамаев? – осведомился он с явным прибалтийским акцентом. – Вас и товарища Левантова приглашают в штабной вагон.
Левантов уже застегивал шинель и был готов следовать за провожатым. В натопленном вагоне было тепло, поэтому Рома не стал застегивать бушлат – так и пошел с тельняшкой нараспашку. Полушубок он набросил на плечи. Не оставлять же в вагоне – обязательно сопрут, рожи бандитские.
Прибалт-порученец провел их через общий вагон, населенный красногвардейцами. Народ развлекался, распевая под гармошку революционные частушки. Следующий вагон оказался служебно-техническим, в отдельных секциях размещались радиостанция и телеграфные аппараты. В коридорах курили мужчины с озабоченными лицами. По обрывкам фраз Роман понял, что штабные работники опасаются, как бы генералы Ставки не встретили поезд огнем и атакой ударных батальонов. Предлагалось остановиться в десятке верст от Могилева и атаковать Ставку в пешем строю.
Иван вспомнил своё прошлое, заплатив за это страшную цену. Но личная трагедия меркнет на фоне вторжения демонов Преисподней. Получится ли у опаленной Адом души отразить нападение или хотя бы спасти близких людей от страшной участи? Примечания автора: Второй том цикла Опаленный Адом. Первый (18+): https://author.today/work/133229.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Действие историко-фантастического романа «Последний подарок Потёмкина» переносит читателя в разные исторические эпохи. Ленинградский подросток становится свидетелем ночного тарана немецкого бомбардировщика летчиком-героем Севастьяновым над блокадным Ленинградом в ноябре 1941 года. Удивительным образом он оказывается в Таврическом дворце, где князь Потёмкин готовится к своему последнему балу в Северной столице в честь взятия крепости Измаил. Многоплановая панорама позволяет читателю пообщаться с историческими персонажами того времени: княгиней Дашковой, поэтом Державиным, атаманом Головатым, надворным советником Цейтлиным, а также с таинственной ижорской колдуньей-нойдой и загадочной левреткой императрицы – Изидой.
Он был обычным японским школьником… австралийским студентом. Сдал экзамены, готовился получить диплом, сделать предложение любимой девушке и начать долгие и мучительные поиски работы, но в какой-то момент что-то пошло не так. И снова — могущественные империи и древние дворянские роды, владеющие силой, что сродни с магией, только сейчас уже не до балов и вальсов. А он — один. И он даже не князь.
История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…
Наш современник, военный хирург, инвалид, волей судьбы попадает в свое мальчишеское тело ровно на пятьдесят лет назад. И он вынужден, чтобы не оказаться в психиатрической больнице, продолжать жизнь обычного пятнадцатилетнего мальчишки в 1964 году. Неравнодушный к тому, что станет с его страной, он принимает решение сделать все, что в его силах, чтобы история Советского Союза пошла по другому пути. Он понимает, что для этого он должен стать человеком, влияющим на принятие решений. И он сможет им стать.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…