Хроники замка Брасс - [7]

– Так ты веришь в призраков?

– Я не верю ни во что. Я верю во всё. Сам мир научил меня этому. Взять хотя бы события, связанные с Рунным посохом: в силах ли нормальный человек поверить, что всё это было на самом деле?

Хоукмун невольно повторил улыбку Ведлы.

– Я тебя понимаю. Что ж, доброй ночи, капитан.

– Доброй ночи, мой господин.

Йозеф Ведла направился в противоположную сторону, когда Хоукмун повел коня вниз по улице, туда, где виднелась вывеска трактира «Форсирование Днепра». Краска на вывеске облупилась, да и сам трактир просел, как будто из-под крыши вынули среднюю балку. Он казался весьма неприятным местом, и от него разило смесью запахов: кислое вино, навоз, грязь и блевотина. Было ясно, почему его предпочитают настоящие пьяницы – здесь явно можно выпить больше, а заплатить меньше.

Внутри было почти пусто, когда Хоукмун просунул голову в дверь и вошел. Комнату освещало несколько факелов и свечей. И Хоукмун убедился, что первое впечатление его не обмануло: нечистый пол, грязные скамьи и столы, всюду валяются старые мехи для вина, стоят дешевые, деревянные и глиняные, кружки, по углам сидят, нахохлившись, или лежат бедно одетые мужчины и женщины. В «Форсирование Днепра» народ ходил не для того, чтобы повеселиться, а чтобы напиться как можно быстрее.

Из темноты выскользнул маленький неопрятный человечек с ореолом черных, засаленных волос вокруг лысины, он улыбнулся Хоукмуну.

– Эля, мой господин? Доброго вина?

– Черник, – сказал Хоукмун. – Он здесь?

– Ага. – Человечек ткнул большим пальцем в сторону двери, на которой было написано «Уборная». – Освобождает место для новой порции. Он скоро будет. Мне поторопить его?

– Нет. – Хоукмун огляделся и присел на скамью, которая показалась ему чище других. – Я подожду.

– Чашу вина, пока ты ждешь?

– Хорошо, неси.

Хоукмун не притронулся к вину, дожидаясь возвращения Черника. Наконец старый ветеран вывалился из уборной и двинулся прямо к стойке бара.

– Еще флягу, – пробурчал он. Принялся хлопать по карманам, отыскивая кошелек. Хоукмуна он не заметил.

Хоукмун поднялся из-за стола.

– Черник.

Черник развернулся и чуть не упал. Рука потянулась к мечу, который он давным-давно заложил в обмен на выпивку.

– Пришел убить меня, предатель? – Его блеклые глазки медленно сфокусировались, наполняясь ненавистью и страхом. – Я должен умереть, потому что сказал правду? Да если бы граф Брасс был здесь… Знаешь, как называется трактир?

– «Форсирование Днепра».

– Вот именно. Мы сражались бок о бок, граф Брасс и я, когда переправлялись через Днепр. Мы бились с армиями принца Рухтофа, с его казаками. И в реке было столько мертвых тел, что она то и дело меняла русло. А в конце концов все армии принца Рухтофа полегли, остались только мы с графом Брассом, да еще двое наших.

– Я знаю эту историю.

– Тогда ты знаешь, что я храбр. Что я тебя не боюсь. Убивай, если хочешь. Но этим ты не заставишь замолчать самого графа Брасса.

– Я пришел не для того, чтобы ты умолк, Черник, я пришел послушать тебя. Расскажи мне еще раз, что ты видел и слышал.

Черник с подозрением покосился на Хоукмуна.

– Я уже рассказывал тебе днем.

– Хочу послушать еще раз. Только без нелепых обвинений. Перескажи мне еще раз слова графа Брасса, как ты их помнишь.

Черник пожал плечами.

– Он сказал, что ты положил глаз на его дочь и на его земли еще в первый раз, когда приехал сюда. Он сказал, что ты несколько раз выказывал себя предателем еще до того, как вы познакомились. Он сказал, что ты сражался в Кёльне с Темной Империей, а потом перешел на сторону этих тварей и, по слухам, даже сам убил собственного отца. А потом ты пошел против Империи, решив, что теперь достаточно силен, однако гранбретанцы тебя победили, заковали в цепи из золоченого железа и отвезли в Лондру, где ты, в обмен на жизнь, согласился помогать им, строя козни против графа Брасса. Из Лондры ты отправился в Камарг и тут решил, что легче будет снова предать нынешних хозяев. Так ты и сделал. Потом ты использовал друзей – графа Брасса, Оладана, Боженталя и Д’Аверка – в борьбе с Империей, а когда они перестали быть тебе полезными, ты устроил так, чтобы они погибли в битве за Лондру.

– Убедительная история, – угрюмо заметил Хоукмун. – Вполне согласуется с фактами, только оставляет в стороне те подробности, которые оправдывают мои поступки. Ловкая подтасовка, ничего не скажешь.

– Ты хочешь сказать, что граф Брасс лжет?

– Я хочу сказать, что тот, кого ты видел на болоте, – призрак он там или человек – не граф Брасс. Я знаю, что говорю правду, Черник, потому что на моей совести нет предательства. Граф Брасс знает правду. Так с чего бы ему лгать после смерти?

– Я знаю графа Брасса, и я знаю тебя. Я знаю, что граф Брасс не стал бы лгать об этом. Да, он был хитрым дипломатом, это всем известно. Но друзьям он говорил только правду.

– Значит, тот, кого ты видел, не граф Брасс.

– Тот, кого я видел, граф Брасс. Его призрак. Граф Брасс, каким он был, когда я скакал рядом с ним, держа его знамя, когда мы в Италии выступали против Лиги Восьмерых, за два года до того, как прибыли в Камарг. Я знаю графа Брасса…

Хоукмун нахмурился.