Хроники замка Брасс - [39]

И тут сцена снова переменилась.

Хоукмун снова смотрел на Лондру. Но теперь город был охвачен сражением. Взрывы. Пламя. Крики умирающих. Он узнал место и время. То кипела битва за Лондру.

Он начал резко снижаться. Он падал всё ниже и ниже, с трудом соображая и едва понимая, кто он такой.

И потом он сделался Дорианом Хоукмуном, герцогом Кёльнским, в сверкающем зеркальном шлеме на голове, с Мечом Рассвета в руке, с Красным Амулетом на шее и с Черным Камнем, вставленным в лоб.

Снова он участвовал в битве за Лондру.

И у него в голове крутились новые мысли, смешиваясь с мыслями прошлыми, пока он гнал лошадь в гущу сражения. Голова страшно болела, и он понимал, что это Черный Камень вгрызается в его мозг.

Вокруг него все сражались. Диковинный Легион Рассвета, окутанный алой аурой, наступал на солдат в масках злобных волков и шлемах стервятников. Кругом царило смятение. Сквозь пелену боли Хоукмун с трудом видел, что происходит. Заметил одного или двух камаргцев. Увидел еще два или три зеркальных шлема, сверкнувших в гуще сражения. Он осознал, что его собственный меч тоже поднимается и падает, поднимается и падает, рубя солдат Темной Империи, наседавших со всех сторон.

– Граф Брасс, – бормотал он. – Граф Брасс. – Он вспомнил, что стремился оказаться рядом со старым другом, хотя и с трудом сознавал зачем. Он видел, как варвары из Легиона Рассвета с раскрашенными телами, с усеянными гвоздями дубинами, с примитивными копьями, украшенными пучками разноцветных волос, врубаются в плотные ряды солдат Темной Империи. Он озирался по сторонам, пытаясь понять, под каким из зеркальных шлемов скрывается граф Брасс.

Боль в голове нарастала. Он стонал, мечтая сорвать с себя зеркальный шлем. Однако его руки были заняты – он отбивался от теснивших его противников.

Но потом он заметил, как что-то вспыхнуло золотом, понял, что это медная рукоять меча графа Брасса, и пришпорил лошадь, пробираясь через гущу людей.

Воин в зеркальном шлеме и медном доспехе готовился сразиться с тремя великими лордами Темной Империи. Хоукмун видел, что он, лишившийся лошади, стоит в грязи и храбро ждет, пока те трое, «гончая», «козел» и «бык», скачут на него. Хоукмун увидел, как граф Брасс взмахнул палашом, целясь по ногам лошадей противников, после чего Адаза Промпа швырнуло на землю к ногам графа Брасса, где он тут же был убит. Хоукмун увидел, как Майгель Хольст силился подняться на ноги, широко раскинув руки и умоляя о пощаде. Увидел, как слетела с плеч голова Майгеля Хольста. И вот теперь в живых остался только один, Сака Герден, в массивном шлеме в форме бычьей морды: он поднялся на ноги и помотал головой, ослепленный блеском зеркального шлема.

Хоукмун прорывался вперед, все еще выкрикивая:

– Граф Брасс! Граф Брасс!

Хоукмун понимал, что это сон, искаженные воспоминания о битве за Лондру, но все равно чувствовал, что ему необходимо оказаться рядом с другом. Но прежде, чем он успел добраться до графа Брасса, тот скинул с себя зеркальный шлем и предстал перед Сакой Герденом с непокрытой головой. Затем эти двое сошлись.

Хоукмун был уже близко, он бешено сметал с пути всё и всех, кто мешал ему подойти к графу Брассу.

А потом Хоукмун увидел всадника из ордена Козла, тот несся на графа Брасса со спины, нацеливая копье. Хоукмун закричал, пришпорил лошадь, рванувшись вперед, и всадил Меч Рассвета в горло солдата-Козла в тот же миг, когда граф Брасс рассек пополам череп Саки Гердена.

Хоукмун ногой выбил из седла мертвое тело солдата из ордена Козла и прокричал:

– Граф Брасс, я добыл тебе лошадь!

Граф Брасс коротко улыбнулся в знак благодарности и вскочил в седло, забыв зеркальный шлем на земле.

– Спасибо! – прокричал граф Брасс, перекрывая грохот битвы. – А теперь нам надо перегруппировать войска для решающей атаки!

В его голосе звучало какое-то странное эхо. Хоукмун покачнулся в седле, потому что боль от Черного Камня усилилась. Он попытался ответить, но не смог. В рядах своих он высматривал Иссельду, но никак не мог отыскать.

Лошадь неслась галопом, быстрее и быстрее, шум битвы начал затихать. А потом Хоукмун несся уже без лошади. Его подхватил ветер. Мощный, холодный ветер, похожий на мистраль, который дует над Камаргом.

Небо темнело. Звуки битвы остались позади. Он начал падать в ночь. Увидел, как на том месте, где недавно сражались люди, теперь качается тростник. Увидел мерцающие заводи и болота. Он услышал, как тявкнула болотная лисица, и ему показалось, он слышит голос графа Брасса.

И ветер внезапно затих.

Хоукмун попытался шевельнуться, но что-то удерживало его. На нем больше не было зеркального шлема. Он больше не сжимал в руке меч. Зрение прояснилось, когда ужасная боль в голове затихла.

Он лежал, погруженный в болотную жижу. Стояла ночь. Его все глубже затягивала алчная почва. Он видел прямо перед собой часть корпуса своего коня. Захотел добраться до него, но оказалось, что теперь у него свободна всего одна рука. Он услышал, как его зовут по имени, но ему показалось, что это прочирикала птица.

– Иссельда, – бормотал он. – О, Иссельда…

Глава пятая Сон или не сон

Хоукмун чувствовал себя так, словно уже умер. Фантазии перемешивались с воспоминаниями, пока его медленно поглощало болото. Перед ним замелькали лица. Он увидел лицо графа Брасса, которое из относительно юного превратилось в довольно пожилое, пока он смотрел. Он увидел лицо Оладана из Булгарских гор. Увидел Боженталя, а потом Д’Аверка. Он увидел Иссельду. Увидел Калана Витальского и Тарагорма из Дворца Времени. Звериные морды надвигались со всех сторон. Он увидел Райнала из призрачного народа, Орланда Фанка, слугу Рунного посоха, и его брата, Воина из гагата-и-золота. И снова увидел Иссельду. Но разве не должны быть и другие лица? Лица детей. Почему он не увидел их? И почему он путает их лица с лицом графа Брасса? Граф Брасс в детстве? Но он не знал его таким. Значит, дети еще не родились.