Хроники Тиа-ра: битва за Огненный остров - [39]

– Послушай… Просто не могу пока рассказать тебе, что случилось, – тут же сдался я. – Но с ногой действительно не произошло ничего страшного. Мне пока больно ходить, и я, наверное, не смогу подняться в небо, но все пройдет. Через несколько дней.

Пока я говорил, Миа-ку поднялась на ноги и стала делать какую-то смесь из сухих трав. Доставая их из шкатулки как будто небрежными, но на самом деле очень точно выверенными порциями. Она связывала их в один дурно пахнущий пучок, а на мою реплику не ответила ни слова.

– Что ты делаешь? – спросил я, когда молчание затянулось.

– Помогу тебе. Боль уйдет.

– Ты и так помогаешь мне… Тем, что всегда остаешься рядом. Это важнее всего.

– Не ври мне никогда. Ясно? – попросила она, вдруг резко повернувшись и посмотрев прямо в глаза.

– Конечно… Я не буду.

– Хорошо. Жуй теперь, – сказала Миа-ку и протянула пучок трав, который по-прежнему не выглядел слишком аппетитно. А пах еще хуже, чем выглядел.

– Это точно мне нужно? – попробовал вяло сопротивляться я, хоть и больше всего на свете мечтал избавиться от этой боли. – Может, компресс или что-то в этом роде?

– Помогу тебе, – повторила женщина, села рядом и так нежно взяла мою руку, что я не мог не подчиниться.

Сжав зубами травяной узел, я отчетливо понял: вид и запах этого лекарства – не худшее в нем. По сравнению со вкусом они были даже приятными. К горлу стремительно подкатила тошнота, и я хотел было остановиться, но почувствовал дыхание Миа-ку на своей щеке и услышал ее голос:

– Прошу тебя сильно. Боль уйдет.

И я подчинился. Подчиняться ей легко и приятно. И, в общем, если бы Миа-ку попросила, я ел бы и камни.

– Шшш… – сказала она, когда горло сковал мучительный спазм.

Я умоляюще посмотрел в ее глаза, но взгляд Миа-ку был твердым. Твердым, нежным, требовательным, укоряющим и заботливым. Все вместе и одновременно.

– Что этфп… Приткп… – промычал я что-то нечленораздельное быстро немеющими губами.

Тело становилось необычно легким, а где-то в голове, в самом дальнем ее уголке кто-то играл на хабруке неизвестную мне мелодию. Чудесную мелодию. Тихо-тихо.

Сквозь боль, сквозь отвратительный вкус и запах, сквозь страхи и переживания последних лун я вдруг почувствовал себя пронзительно счастливым. Таким счастливым, каким не был никогда. Я не один. И теперь никогда не буду один. У меня есть человек, который беспокоится обо мне, что бы ни случилось, без оговорок, условий и сомнений. У меня есть Миа-ку.

Не переставая разжевывать жесткие сухие травы, я обернулся и посмотрел в ее лицо. Она улыбалась, и я улыбнулся в ответ. Тем временем мир быстро терял свои очертания и формы, постепенно погружаясь в отражения. В самые счастливые отражения, где были только я, Миа-ку и Тами-ра.

18. Вместо меня

Я проснулся, когда солнце уже поднялось достаточно высоко, и долго не мог понять, где нахожусь. Только увидев знакомые рисунки на стене, осознал, что лежу на постели Миа-ку в ее же умме. Самой Миа-ку рядом не было, но от подушки до сих пор исходил аромат ее тела, который трудно спутать с чем-либо еще.

Счастливое утро. Если бы можно было просыпаться так всегда.

Не дожидаясь Миа-ку, я осторожно выскользнул из уммы. «Выскользнул» лишь по привычке. На самом деле – выпал в проход с грацией раздавленного жука, держась за стены и едва опираясь на травмированную ногу. Кажется, за ночь боль уменьшилась, но цвет ступни стал и вовсе нереальным. Интересно, так и должно быть?

К счастью, большая часть женщин умм-кана еще спала, и я выбрался на открытое пространство без приключений, не навлекая на бедную голову Миа-ку лишние неприятности. Почти уже около выхода я почувствовал за спиной какое-то движение, обернулся и буквально столкнулся взглядом с новой жизнью – девочкой шести или семи солнечных циклов. Ее огромные глаза светились в полумраке низкой арки, смотрели внимательно и напряженно.

Я приложил палец к губам. Она зачем-то сделала то же самое. Передвигаясь боком, как каменный краб, вышел из умм-кана.

– Где ты был? Я жду тебя едва ли не с рассвета. Отправлял Сог-ра искать тебя, – с плохо скрываемым раздражением бросил Мику-ра вместо приветствия. В своей стихии, в умме Закона он позволял себе раздражение значительно чаще.

– В месте получше этого, – сказал я и улыбнулся так загадочно, как только умел.

Как же я хотел, чтобы Мику-ра понял. Чтобы догадался, где и с кем я был на самом деле. Мелкое, преступное, но такое сладкое чувство.

– Ты не забыл, какой сегодня день? – резко спросил законник, не обратив внимания ни на пространный намек, ни на загадочную улыбку.

– Не забыл. День Халку-мару.

– Скоро взлетать. Птица готова? – спросил он уже спокойнее.

– Птица готова. Я не готов.

– Что ты говоришь? – переходя на зловещий шепот переспросил он. Хотя все услышал прекрасно.

Два или три законника тут же перестали заниматься своими делами и уткнулись в меня тревожными взглядами. Кто-то зашел в умму, и кто-то вышел.

– Ты знаешь, что случилось. Я не могу… Не могу управлять птицей в таком состоянии.

От неожиданной агрессии немного теряюсь и оправдываюсь зачем-то.

– Как же так? Ты должен, иначе случится непоправимое, ясно?