Хроники Оноданги: Душа Айлека - [2]
По палубе, загруженной ящиками, коробками, сумками забегали матросы. Ожила крякалка и триколор на мачте тоже задвигался как-то неожиданно энергично и бодро. Катер заложил круто вправо и пошел на сближение.
— Эх — сокрушался Карась. — Догоним ведь! Что же они… Кнопка… а…
На сейнере катер заметили. Суета началась крупная. Побегом руководил капитан. Сильная, миловидная женщина, одетая в ушитый выстиранный полевой комбинезон. Она отдавала краткие, опытные, но с женской размытостью по выметенным углам, приказы:
— Сеть, Яремчик, сеть! Не порви, дьявол!
Лебедка выбирала из воды мелкоячеистую сеть. Подбирал ее, подтягивал к борту длинный косматый парень в турецком с золотыми вышитыми на пузе буквами.
— Че ей станется сетке этой. Не авоська тещина.
— Кофту не порви! Ленка за ней в Петропавловск гоняла. Ким, Ким! Володя! Что там?
Сидящий на носу пухлый кореец обернулся.
— Кажись 25-й. Савельевна.
— Точно говори.
Кореец снова поднес бинокль к глазам.
— Точно. Точно тебе говорю. Петрович идет.
— И че ты лыбишься! Че лыбишься? Ким. — закричала капитан — Бегом к Рушничке. Сваливай рыбу поживей.
Ким и Рушничка, бородатый, мордатый мужик, широкими снежными лопатами сгребали и бросали за борт рыбье еще живое чешуйчатое серебро. На палубе появился худой мальчишка в черной бейсболке с американским орлом и облупившимися буквами USA.
— Семка. Дуй вниз, кому сказала.
— Там что, папа идет? — спросил мальчик.
— Папа. Я тебе дам, папа. Дуй, говорю с палубы, кому сказала.
Капитан старалась не смотреть в сторону приближавшегося катера.
— Что? Что? Коля, родненький.
— Не, Савельевна… — из трюма выбрался перемазанный механик в вдвешной тельняшке.
— Сдох наш, япошка. Как есть сдох.
— Коленька, ты же можешь…
— Не, Савельевна. — механик уселся на палубе, вытащил пачку бело-коричневого Памира.
— Вот если бы наш Краснопартизанский машиностроительный… А здесь нет. Сгорела хренотень и сдох Мицубиси. Сгорела хренотень а КАПМАШ тока пропердится. Восток и Запад и вместе им не сойтись — неожиданно Киплингом закончил свое выступление механик. Окутался клубами сизого пахучего дыма. Сидел неподвижно пока катер не подошел совсем вплотную. Сейнер качнулся с одного борта на другой, но его капитан устоял на месте. На катере открылось окошечко. Оттуда сначала появился сильный локоть, а затем победное лицо с грустными запорожскими усами.
— Здорово, ребята. Че, не клюет?
— Здравствуй, Аркадий Петрович — нестройно отозвались рыбаки.
— Капитан у вас какой-то невеселый. Че, капитан, обломилось? Обломилось…
— Чего ты лыбишься, Парамонов? — Савельевна перешла в наступление.
— Прыгаешь на своем драндулете. Вот и прыгай.
— Это ты, Катя, зря…
— Прыгай, прыгай… Водитель помидоронесущей маршрутки.
— Привет, пап…
— Семка, я где тебе сказала быть?
— Сынок… — запорожские усы пошли в разные стороны. Аркадий Петрович снял пиночетовку и вытер лоб.
— Гляди, что у меня есть…
Капитан вытащил яркий сверток и бросил его сыну. Это была модель боевого корабля.
— Ух, ты. Клево.
— Что сказать надо, Семка — вмешалась мама.
— Спасибо, папа.
— Скажи-скажи ему сынок… Просто зла на тебя не хватает, Парамонов. Если бы мы эту рыбу продали уже бы в следующем году в новый дом въехали. А теперь…
— Ты меня, Катя, на слезу не бери…
— Да ну тебя… — отмахнулась Катя — Когда дома будешь?
— Недельки через две… Вы теперь куда?
— К Лебяжьей Балке… Ваших там нет?
— Катя!
— Дурак ты, Парамонов.
— Сема.
— А?
— Не сломай боевое судно… И это мамку нашу это… Понял? Касатонов! — крикнул капитан. Молодой матрос с пачкой цветных листовок, перекрещенных бечевкой, подбежал к борту и бросил ее на палубу сейнера.
— Что это? — спросила Катя.
— Наглядная агитация.
— Все голоснем. — отозвался механик. — Москва для Шершавкина это то что надо. Это такой человек. Даже тюрьма от него бегает.
Механик с кривой улыбкой смотрел на листовку в своей руке. Там был изображен довольно молодой человек с припухлыми детскими щеками и взрослыми пожилыми глазами. На Шершавкине был двубортный пиджак цвета консервированных оливок и узкий атласный змеиный галстук. От плеча Шершавкина шла вверх рука с бело-розовым кулачком зефирной консистенции. Тем не менее надпись под портретом была брутальна и щетиниста.
— Вор знай свое место!
— Дорогой ты наш, — окурок Памира с тихой невозмутимой медлительностью жег лицо Шершавкина. — Одно-мандатник.
— Куда? А ну подбери. — закричала Савельевна. Механик скомкал проженную листовку и бросил ее в мятую топливную бочку.
— Не дома, Савельевна, — огрызнулся механик.
— Так и не в гостях. — двусмысленно срезала его капитан. — Давай в трюм. Качай япошку или сколько мы будем здесь табанить. Сил на вас нет. Парамонов?
— Ась. — капитан катера высунулся из окошка вслед за неизменным локтем.
— Все. Уходишь, Парамонов?
— Ухожу, Кать…
— Уходит. — проворчала Катя. — А шарфик где?
— Вот.
— Горло замотай. Не хватало еще ангину в дом принесешь… Чего ржешь?
— Ничего… Спасибо, Катя.
— За что?
— А за все… Семка.
— Ай.
— Мамку береги.
Катер отходил от сейнера деликатно, почти не качаясь. На палубе стояла Катя и просто смотрела непростым взглядом. Карась взглянул на Мию.
— Так оно, кнопа…
— Что? — спросила Мия.
Сетевая «Шестерочка». Час до закрытия магазина и человеческой цивилизации. Простые русские люди встают на защиту философии Шопенгауэра, Крымского моста, святой пятницы и маринованного хрустящего огурца на мельхиоровой вилке. Все человечество в опасности или…
Три главных С. Сказочно. Смешно. Сингулярно. А в принципе разбирайтесь сами. Приятного.
Одна из версий, может быть, самой загадочной и судьбоносной смерти в русской истории. Май 1591 года. Город Углич. Здесь при таинственных обстоятельствах погибает царевич Дмитрий последний сын Ивана Грозного здесь начинается Великая Смута. Содержит нецензурную брань.
Допетровской край Российской Федерации. Наше время. Бессменно бессмертный мэр Гузкин Семён Маркович идёт на очередные выборы. Его главный конкурент Крымненашев Зинаида Зинаидыч. Да будет схватка. И живые позавидуют мертвым! Короче про любовь! Содержит нецензурную брань.
«Слово «орхидея» традиционно связано в наших представлениях с экзотикой, дебрями тропического леса, «где так много диких обезьян». Там стоит жара, льют тропические ливни… Там растут необычные, экзотические цветы, совсем не похожие на то, к чему мы привыкли в наших садах и комнатах. Чтобы вырастить их, нужна специальная теплица с искусственным климатом…Эти представления и правильны и неправильны одновременно. Конечно, воссоздать в условиях квартиры (да и комнатной теплицы) климат гилеи – дождевого тропического леса – невозможно.
Не хватает впечатлений дома? Тогда приюти на ночь незнакомца! Мало? Ты забыла о законе подлости! Теперь, спасая свою жизнь, отправляйся прямиком в другой мир. Посмотрим, как тебе такая сказочка… Да, и не забудь расписаться в получении демона со своими тараканами в голове и мешком неприятностей за спиной, да дракона с довеском в виде невесты. Раз плюнуть? Все еще не успокоилась, а пятая точка просит приключений? Тогда тебе в нагрузку магистра, который то ли обучать собрался, а то ли соблазнять. Теперь уж точно не заскучаешь!
Легко быть дочерью правящего. Одной рукой ты повелеваешь, а другой наказываешь. Но что делать, если в одно мгновение исчезает все к чему ты привыкла с детства? Мой мир был сожжен дотла за одну ночь, бесследно исчезли семья, подданные и прислужницы, и теперь мне самой нужно будет встать на ноги. Но этот мир оказался неправильным, вместо должного поклонения и уважения я встречаю ненависть и отвращение, а подданные предпочитают бежать в земли врага. Да и я сама заглядываюсь на одного горного василиска. Как восстановить собственный статус, вернуть мир на свои земли, и при этом по возможности не потерять разум?
В далеком будущем человечество поработили твари из космоса, которые питаются жизнью на Земле. Мир разделен на Свалку - умирающую цивилизацию, и Зоосад - искусственно созданный питомник для поддержания жизни особенно ценных для колонизаторов людей. Инопланетные существа, никогда не знавшие творения, впечатлены человеческой способностью создавать произведения искусства и распространять «эффект жизни» на неживое. Художники, поэты, музыканты и скульпторы живут в Зоосаду, где их единственное предназначение — претворять в жизнь свои идеи и создавать красоту.
Жила-была девочка Мари, у неё были папа и сестра. Обычная такая домашняя девочка из старшей школы.И узнала Мари, что она — особенная, что она — маг. И не только она, а тысячи и тысячи других людей. Но почему же именно на неё возлагают надежды, которые так сложно оправдать, когда тебе всего семнадцать?