Хроники объявленного Апокалипсиса - [53]

— Да, москаля какого-то, бля. Банкира, бля. — Похоже, что кроме этого жлобского междометия, капитан не знал больше ничего, но при этом радостно воскликнул — Ничо, парни, щас он нам всё расскажет про столицу и про то, какой хернёй они там занимаются. С тверским ОМОНом шутки плохи.

Кто-то сказал ему:

— Васька, ты бы того, сначала губернатору доложил про москаля, а уже потом волок его в свою пресс-хату. Смотри, окочурится мужик после твоих омоновских методов, Борис Петрович тебя куда-нибудь ещё дальше мобилизации загонит.

— Ничего, авось не окочурится! — Весело воскликнул капитан Ярыгин, но всё же сказал — Семакин, пойди доложи, что мы взяли московского лазутчика, а я пока что москалю объясню, что ежели его тверской ОМОН поборкал, то он должен вести себя тише травы и ниже воды. Ты прикинь, Семакин, он Егору ногой по яйцам врезал, сука. Ну, ничего, я его сейчас так отрихтую, бля, что он у меня до конца жизни будет ходить рывками и срать где попало.

От таких слов мне сделалось немного не по себе. Ничего доброго от этого урода ждать не приходилось. Тем не менее я выпрямился и быстро огляделся. Похоже, что меня привезли в самый центр тверской крепости. Вокруг стояли массивные, высокие железобетонные капониры, укрывшие собой несколько зданий. За моей спиной находились бункеры пониже, а под мощной железобетонной стяжкой, как я понимаю, противоатомное убежище. Несколько таких укрепили и в Москве, вот только из них людей не вышвыривали, как отработанный материал. Да, штурмовать такую крепость будет сложно. Хотя с другой стороны я был согласен со своими коллегами, раз дело дошло до такого беспредела, то если эти уроды не сдадутся, то ничто не помешает нам сбросить на их крепость несколько десятков сверхтяжелых фугасных авиабомб, для которых полтора метра бетона это так, семечки. Ну, что же, если меня привезли сюда, значит тем самым тверичи, последовавшие за своим местечковым диктатором, только ускорили развязку. В мой мотоцикл был встроен радиомаячок и потому наши ребята быстро обнаружат его местоположение. Не думаю, что капитану Васильку, моему заместителю, и особенно Скибе понравится, что меня захватили в плен. Думаю, что они уже обо всём догадались и передали нашим разведчикам, находящимся в городе, соответствующий приказ. Как только я выпрямился и стал оглядываться, один из омоновцев крикнул:

— Командир, ты гляди, эта падлюка уже стреляет зенками во все стороны! Не, ну он точно лазутчик.

Капитан злорадно откликнулся:

— Ничего, щас он нам всё расскажет. Волоките его в мой кабинет, мужики. Допрашивать зачнём.

Один из омоновцев снова саданул меня кулаком в солнечное сплетение, отчего моё самочувствие не улучшилось, а два других поволокли к ближайшему бункеру с широченным, приоткрытым люком, в который въехала бы даже "Камаз". Это, похоже, было укрытие для автомобилей, но его успели превратить в тюрьму. Посередине был оставлен широкий проход, а слева и справа находились клетки, сваренные из арматуры. Меня протащили почти до конца, пока капитан не передумал и не сказал:

— Ладно, развяжите его и бросьте в одну из клеток, а я пока что вздремну. Успеем ещё допросить.

Ну, что же, уже лучше. Меня прижали лицом к решетке и я увидел, что в клетке уже сидят на бетонном полу четверо мужчин с заросшими щетиной лицами, а чуть по одаль от них стоят, прислонившись стеной к бетонной стене, две молодые женщины, одетые в мужскую одежду. Вид у всех шестерых был совершенно отсутствующий, а лица в синяках и ссадинах. Мне развязали руки и ноги, охранник открыл дверь и омоновцы пинком загнали меня внутрь. Влетев в клетку шириной в три и длиной метров в восемь, я не удержался на ногах и упал. Никто даже не пошевельнулся. Наоборот, люди стыдливо отвели глаза в сторону и я понял, что за всякое сочувствие им тут крепко достаётся. Да, сволочные порядки завёл в своём зиндане Рыбников. Поднявшись с пола, я прежде всего стал растирать затёкшие руки и ноги, после чего слегка размялся и хотел было подойти к двери камеры, как один из мужчин тихо сказал мне:

— Сядь, парень, а то сейчас охрана ворвётся и тогда нам тут всем достанется. Они только женщинам стоять разрешают. Говорят, что им ещё детей рожать.

Сев рядом с мужиками, я так же тихо спросил:

— Давно вас тут держат?

Мужчина вздохнул и ответил:

— Меня уже неделю. Как только волна схлынула, так сразу же наружу вышвырнули, а через три дня сюда затолкали за то, что я стал жену и сына разыскивать. Звери.

Характеристика, данная моим сокамерником сатрапам Рыбникова меня заинтересовала и я тихо спросил:

— Кто же у вас тут так зверствует и кто людей из убежища под волну, на верную гибель выгнал?

Уже другой мужчина ответил мне:

— Омоновцы. Суки, совсем озверели. Ничего человеческого в них не осталось. Мало нам горя, так теперь ещё и они перед Рыбниковым выслуживаются, паскуды. А самая гнусная тварь из них, Ярыга. Тот, который тебя сюда приволок. Конченый отморозок.

Сидеть на сыром бетонном полу было холодно. Я снял с себя камуфляж, сложил его вчетверо и подложил себе под задницу. Почти сразу же появился охранник и крикнул:

— Эй, вы, шалашовки, сели, хватит греться!