Хроники объявленного Апокалипсиса - [26]

Закрыв люки, мы принялись так отплясывать на броневике под оглушительные раскаты грома и вспышки молний, что тот заходил ходуном. Вокруг, куда не кинь взгляд, радостно плясали и подпрыгивали под зеленоватым ливнем люди. Некоторые даже снимали с себя рубашки и кофточки. Только теперь я обратил внимание, что среди людей, нашедших спасение в небе, было очень мало тех, кому за пятьдесят. Как так получилось, я ещё точно не знал, но уже догадывался. Когда некоторые из их сограждан сошли с ума от страха, эти люди, наоборот, объединились и, понимая, что на земле им не спастись, обратили свои взоры на небо, а точнее не самолёты. Скорее всего им пришлось за них сражаться с теми, кто в преддверии Апокалипсиса окончательно озверел и потерял человеческое достоинство. Мне уже было известно, что в Западной Европе почти никто не строил убежищ, чтобы переждать в них волну, зато там строилось очень много капониров, чтобы спасти самолёты, подняться в небо и полететь на восток, чтобы найти место, где можно приземлиться. Самые большие самолёты, способные пролететь шесть, семь тысяч километров и больше, долетели до Москвы и вот тут-то, благодаря не мне, а профессору Ларичеву, сказавшему, что нужно построить рядом с нашим районом большую самолётную стоянку, они смогли приземлиться на шоссе.

Думаю, что большинство самолётов поменьше тоже смогли успешно приземлиться, а раз так, то рано или поздно Европа возродится и у меня тут же мелькнула мысль, что за пределами Москвы, в области, на месте разрушенных городов, нужно будет построить десятки новых, но поселить в них датчан и голландцев, бельгийцев и французов, американцев и англичан, чтобы они основали в них свои национальные сообщества. Ну, а пока что нам нужно было просто выжить всем вместе и действительно стать родными братьями. Что же, если этот очистительный дождь действительно пойдёт на пользу нашему здоровью, то так оно всё и будет. Между тем дождь, смывая грязь, принесённую волной, отмыл зелень и пейзаж вокруг стал понемногу меняться. Первая волна эйфории прошла и люди стали собирать воду в самые разнообразные ёмкости. Позади нас стояла громадина "Руслана", с крыльев которого вода текла потоками и её собирали в здоровенные полиэтиленовые мешки. Неподалёку, поставив козелки, двое обнаженных по пояс молодых женщины разматывали рулон толстого полиэтилена, а шестеро мужчин сноровисто расправляли их и туго стягивали один конец вязальной стальной проволокой, после чего отдавали эти импровизированные мешки на добрых четверть куба, бравым и шустрым водозаготовителям.

Ливень хлестал с прежней силой и неподалёку от "Руслана", с обоих сторон шоссе уже лежало сотни три овальных, вибрирующих под ударами тугих струй, прозрачных коконов с живительной влагой. Как только Вадим сообщил мне, что с небес прольётся целебная вода, наша радиостанция, а её антенна находилась на крыше тридцатиэтажной башни банка, разнесла весть об этом очень далеко и я надеялся, что её услышали многие люди, имеющие при себе УКВ-радиостанции и приёмники. Да, архитектор и строители, соорудившие это здание в форме обоюдоострого клинка, который имел в плане вид двояковыпуклой линзы, поставленной на прямоугольный, массивный трёхэтажный постамент, который мы даже не стали укреплять, он и так был очень прочным, а лишь закрыли внизу окна стальными ставнями, очень удачно сориентировали его по линии восток-запад и оно почти не пострадало. Как, впрочем, и многие другие высотные задания. Им, конечно, требовался ремонт, но это уже мелочи. Между прочим, как мне сказали, уцелел Кремль и многие старинные соборы и здания, а значит уцелела и Москва. Ничего, пройдёт время и мы расчистим все завалы, откачаем воду из тоннелей метро, разобьём новые сады и парки, и, вообще, наладим новую жизнь. Лишь бы у нас хватило ума учесть все прежние ошибки и больше не повторять их.

Чтобы не мешать людям, вы не стали съезжать с бетонного холма и ждали, когда ливень закончится, а он хлестал без перерыва добрых два с половиной часа подряд. Наконец небо стало светлеть и вот, когда ливень ещё не закончился, небо на западе очистилось от туч, мы увидели его чистую синеву и нас осветили яркие лучи солнца, а вместе с этим над Москвой, на фоне уходившего на восток грозового фронта, засияли одна над другой сразу три радуги, причём невероятно огромных и очень ярких, прямо, как провозвестники новой жизни. А вскоре ливень и вовсе прекратился и небо над нами быстро очистилось и стало, наконец, светло. Всё правильно, ведь было всего лишь половина шестого. Вот теперь можно было смело отправляться в полёт. Промокшие до нитки и немного продрогшие, мы забрались в бронемашину и поехали к вертолётам. Их уже снова выкатили из капониров и теперь там появилось около сотни спасателей. Подкатив туда, я спрыгнул с броневика и направился к одному из "Ми-17", чтобы облететь Москву и её ближайшие окрестности и посмотреть, что уцелело, а что оказалось полностью разрушено.

Спасатели, почесав в затылках, согласились выделить мне вертушку и я принялся вызывать к себе специалистов нужного профиля. Я же, чёрт побери, не гений, чтобы во всём разбираться. Через двадцать минут в вертушку село восемнадцать человек, из которых семеро были учёные со своими приборами, и мы взлетели. Первым делом я приказал пилоту, это был американец из Нью-Йорка лет тридцати пяти возрастом, пролететь вдоль Новоминского шоссе. Мы летели на высоте всего в триста метров и потому мне даже без бинокля было хорошо видно, что внизу не происходит никаких побоищ. Зато там собралось больше половины наших тягачей и они уже начали вытаскивать съехавшие в поле самолёты обратно на дорогу, чтобы отбуксировать их поближе к городу. Всё правильно, ведь самолёт это тот же дом, только с крыльями и очень маленьким сортиром, но какое-то время перекантоваться в нём было можно. Во всяком случае для тех самолётов, которые уже стояли на стояночной площадке, наши люди варили из металла траппы. По шоссе к городу ехали автобусы, судя по всему с детьми. Тоже правильно, их мы разместим на постой в первую очередь, но обязательно приставим к ним взрослых. Пока люди сидели в убежищах взаперти, в одной квартире чуть было не произошла трагедия. Три юных зверёныша лет двенадцати, затащили в ванную комнату семилетнюю девочку и хотели её изнасиловать, а когда взрослые стали отбивать её, то нанесли ножами ранения семерым, прежде чем им свернули головы.